Но сейчас…

– Джеффри, миленький, ну что там такое? Ну скажите, а то я, ей-Богу, просто умру от любопытства!

Голова мистера Уинна вновь появилась в карете.

– Пег, – произнес он, – сейчас я услышал то, чего совсем не ожидал услышать здесь.

– Так что же это?

– Я услышал, как тихо на Лондонском мосту.

Это было не совсем верно. Вода по-прежнему ревела в пролетах моста, так же, как и пятьсот лет назад. Но не об этом говорил Джеффри Уинн, и девушка сразу поняла его. Он говорил об улье, об общине, о коловращении людей, которые жили, трудились и умирали здесь начиная с времен короля Иоанна.

– По-моему, – неожиданно произнес Джеффри таким голосом, что девушка взглянула на него в недоумении, – по-моему, на мосту нет ни души. И ни огонька, разве что…

– Стой! – донеслось снаружи. – Стой!

– Тпру-у! – раздался голос кучера.

Заскрипели тормозные колодки, карету качнуло, стук останавливающихся колес соединился с носящейся в воздухе бранью; карету еще немного протянуло по земле, и она замерла на месте.

Девушку подбросило, так что она едва не коснулась головой крыши кареты; нежное лицо ее вспыхнуло, отразив одновременно тревогу и любопытство, и она тут же высунула голову в окно справа, тогда как мистер Уинн не замедлил высунуться с левой стороны.

У въезда на мост маячил размахивающий фонарем пехотинец в остроконечной гренадерской шапке с королевским вензелем. Для Пег это был всего лишь военный – один из многих. Джеффри же, взглянув на выцветший красный мундир, голубую перевязь, жилет – не из чего-нибудь, а из буйволовой кожи! – бриджи и длинные гетры, определил, что он из Первого пехотного гвардейского полка, который часто квартировал поблизости, в Тауэре. Осторожно, как бы раздумывая, но в то же время твердым шагом, как будто в атаку, часовой двинулся к карете.

– Сэр, – произнес он, обращаясь к Джеффри, – откуда вы следуете?

– Из Дувра. А в чем дело?

– Вы проживаете на Лондонском мосту, сэр?

– В этакой крысиной норе? Что, разве похоже? Но в чем все-таки дело?

– Сегодня пятница, сэр. А в понедельник начинается снос этих домов.

– Снос… – начал мистер Уинн и осекся.

– С вашего позволения, сэр, я позову начальника.

Этого, однако, не понадобилось. Открылась дверь караульного помещения, и в луче света появился офицер в мундире с одним эполетом, что указывало на чин капитана. Это был приземистый человек с испитым лицом, но на вид вполне приветливый, хотя его и оторвали от ужина: в одной руке у него была недоеденная баранья отбивная, в другой—недопитый стакан кларета.

Не поворачивая головы, Джеффри Уинн протянул руку и коснулся плеча девушки.

– Пег, – прошептал он, – я знаю этого офицера. Он не должен вас видеть. Пригнитесь! Закройтесь плащом и пригнитесь. Не спрашивайте ни о чем. Делайте, что я говорю!

Дыхание девушки участилось, но она воздержалась от расспросов, так как никогда не спорила с Джеффри, если речь шла о чем-то важном, пусть даже зачастую непонятном для нее.