Люди должны бояться власти, и это правильно. Все – от рядовых граждан до самых высокопоставленных сотрудников. Почти все руководители Министерства государственной безопасности были в свое время арестованы: Ягода, Ежов, Агранов… Сидя на своих высоких должностях, они знали, что это ненадолго. И поэтому они лезли из кожи вон, чтобы доказать свою преданность. Они сеяли страх среди своих подчиненных. Они невероятно усердствовали, чтобы добыть любые признания от «врагов народа». И добивались. И это им тоже не помогало. Только страх руководил ими. Арестовали жену Поскребышева – Брониславу Соломоновну, и он не решился за нее вступиться. Когда рассматривали персональное дело Полины Семеновны Жемчужиной, Молотов голосовал за исключение жены из партии, хотя знал, что это приведет к ее аресту. Ежов так и не решился вступиться за свою жену. Страх – это великая сила. Одно не могу понять, почему они выбирают в жены евреек?

А какой был страх в 37–38 годах! И репрессии были, и антисемитизм был. А какие в то же время мы делали великие дела. И какие же песни писали! Я не говорю о разных подхалимских. Но вот, например, песня Дунаевского:

«От края до края по горным вершинам

Где горный орел совершает полет,

О Сталине мудром, родном и любимом

Прекрасную песню слагает народ».

Или другая песня, по моему, Блантера:

«На просторах Родины чудесной

Закаляясь в битвах и труде

Мы сложили радостную песню

О великом друге и вожде».

И самое интересное, что сочиняли эти песни тоже евреи. И не потому мне эти песни нравятся, что они прославляют меня. А потому они мне нравятся, что эти песни простые, ясные и патриотичные.

А сейчас много антипатриотических настроений, потому что народ потерял страх. Поэтому мы приняли решение в Центральном Комитете по этому вопросу – по антипатриотическим настроениям в интеллигентской среде. Вот Поскребышев передал мне письмо Веры Зощенко. Конечно ей следовало обращаться к Жданову, а не ко мне. Это он реализовал в своем выступлении решение ЦК в отношении антипатриотических рассказов Зощенко, и правильно выступил. Но она знает, что такое решение не могло быть принято без моего указания. И поэтому она пишет мне. И как пишет!

«Самой большой радостью в моей жизни является мысль, что на свете существуете Вы, и самым большим желанием, чтобы Вы существовали как можно дольше». Что она думает, что я поверю, что она так сильно меня любит, или решила, что я смогу прослезиться? Нет, ее просто обуял страх, страх за себя и своего мужа, что их арестуют и отвезут на Лубянку. Поэтому она стала такой преданной. Страх.

Во время войны многие наши насмотрелись примеров в странах Запада и начали позволять себе вольности. Особенно интеллигенция. Когда начинает пропадать чувство страха, приходится напоминать. Но Зощенко репрессировать нет смысла. У нас достаточно произведено арестов в прошлом году. В ноябре по решению ЦК был распущен Еврейский Антифашистский Комитет. Все его руководство арестовано. В январе уже было арестовано 144 писателя. У нас достаточно подследственных. Нам сейчас нужны антипатриоты, находящиеся на свободе, чтобы дать возможность проявиться народному гневу в общественных обсуждениях.

И нельзя делать упор на их еврейское происхождение, хотя они почти все евреи. Я сам не люблю евреев, но никогда открыто об этом не говорил. Геноцид против одной нации противоречит нашим партийным принципам, которые я постоянно провозглашаю. Все знают, что Лазарь Каганович – моя правая рука. Я всегда включал евреев в число лауреатов Сталинской премии. Поэтому следует пресечь все разговоры на тему о государственном антисемитизме. Некоторые наши товарищи проявили недальновидность и допустили перегиб в этом вопросе.

Мне доложили, что по чьему то распоряжению вынесли из Большого зала консерватории медальон с портретом композитора Мендельсона.