Мария Метлицкая. Беспокойная жизнь одинокой женщины
– Мам, у нас ягодичное предлежание! Так, ничего хорошего. До родов четыре недели. Набираю побольше воздуха и говорю безмятежным и бодрым голосом: – Точно как было с тобой! Ты перевернулся на тридцать девятой неделе. Веселюсь, хотя знаю, что такое бывает ох как нечасто. – Да? – еще сомневается сын, но голос чуть веселее. – Конечно! – вдохновенно продолжаю я. – Обычное дело. Перевернется, куда денется. – Ну ладно, я работаю, – обрывает он и кладет трубку. Можно подумать, это я ему позвонила и сильно отвлекла от важных дел. Кладу трубку и лихорадочно начинаю искать Светкин телефон. Мой медицинский авторитет в семье по-прежнему непререкаем, но все же Светка – оперирующий гинеколог. Она – в разделе «ценные люди» и точно относится именно к ним. Ее долго ищут по отделению, и наконец я слышу ее хрипловатый голос. – У меня проблемы, – жалобно блею я. – У тебя? – удивляется Светка. – А я думала, что они ушли под ручку с климаксом. Острит. – Ну, не у меня лично, а у Анечки. Анечка – это невестка, – напоминаю я. – Помню, – резко обрывает Светка. Я продолжаю: – Ягодичное предлежание, срок тридцать восемь недель. Я думаю, может, еще перевернется, – с надеждой почти заигрываю я со строгой Светкой. – Ты думаешь? – закипает Светка. – Ну да, я же забыла, что главный врач у нас ты. Я все проглатываю. Ну не может Светка простить мне измену профессии. До третьего курса мы учились в одной группе, а потом я бросила институт и перевернула всю свою жизнь. Но, в конце концов, это Светка нам всем нужна, а не мы ей. Нас у нее – огромная туча. И все с проб-лемами. От своих проблем устаешь, а тут чужие… – Посмотришь Анечку? – подобострастно спрашиваю я. – А куда я денусь с подводной лодки? – тяжело вздыхает Светка. – Завтра, в восемь ноль-ноль, – с этими словами она кладет трубку. Сурово, но я совсем не обижаюсь и с удивлением и тихой радостью обнаруживаю в себе не только нажитые с годами хронические болезни, но и приобретенные чудесные качества характера – терпимость, например. Бедная Анечка, думаю я. Ей сейчас и так тяжело, а завтра еще вставать в шесть и ехать на другой конец Москвы. Я жалею Анечку, и мое сердце утопает в нежности. Это оттого, что я ее искренне люблю. Да-да, свою невестку Анечку. Бывает и так. Собственно, к жене сына у меня два требования – хотя что там требования, назовем это пожеланиями. Первое – чтобы она любила моего ребенка, и второе – чтобы не была клинической идиоткой. И тому, и другому Анечка соответствует с блеском. Ее способность находить компромисс меня потрясает. Моему сыну она прощает все его выпады и сглаживает острые углы. Я вижу, как она смотрит на него, держит его за руку и проверяет, надел ли он теплые носки. К тому же у нее золотая школьная медаль, красный институтский диплом, быстрый карьерный рост и внешность белокурого ангела. Какое мне дело до того, что она не варит борщ и не печет пироги? – Какая ты у нас умница! – говорю я ей. Искренне, кстати, говорю. – Вы ко мне так снисходительны! – вздыхает Анечка. А меня в этот момент распирает от гордости. Боже, как я мудра! И мы обе остаемся довольны собой и друг другом. Снова звонок. Муж. – У меня под языком валидол, – сообщает он. Это означает: у меня ноет сердце, настроение говенное, и ты должна немедленно среагировать на все это. |
