Несмотря на бушевавшую в сердце злость, я залилась румянцем и опустила ресницы. А секундой позже глубоко вздохнула, призывая себя к спокойствию, и задала новый, действительно серьёзный вопрос:

– Почему император Ристарх так поступил? За что так тебя ненавидел?

Магическое свечение исчезло, уровень опасности резко снизился. Но ответил Дантос не сразу:

– Не знаю.

– А Роналкор знает? – не преминула уточнить я.

– Да, – отозвался герцог Кернский. – Но говорить отказывается.

Я не удивилась. Устало откинулась на спинку диванчика и уставилась в окно. Мир был необычайно белым и чистым, но с севера наползала огромная иссиня-чёрная туча. Она обещала новый снегопад уже к вечеру. Что ж, если мы встретим вечер не в пути, а в гостинице, я не против.

– Злишься на них? – наконец решилась спросить я.

– На родственников? – уточнил их светлость, а после утвердительного кивка продолжил: – Нет, зла ни на кого не держу. Но подпускать к себе ближе, чем на арбалетный выстрел, не намерен.

Вернон выдал очередную болезненную гримасу, я тоже скривилась. Да, ситуация печальная, но решение Дантоса мне нравилось. Родство родством, но всему есть пределы. В случае герцога Кернского эти пределы, безусловно, достигнуты.

Ещё я испытала толику радости от того, что отказ, полученный Дилией, никак с моей персоной не связан. Просто быть камнем преткновения в вопросах отношений с семьёй – не очень приятно. Особенно когда речь о семье любимого мужчины.

Впрочем, меня все равно обвинять будут, но… я переживу. Точно переживу. Точно-точно!

Зато вопрос наследования…

Увы, но этот момент оказался по-настоящему болезненным. Я никогда не обладала титулами и богатствами, так что поводов всерьёз задуматься не имелось. Даже принимая предложение Дантоса и напоминая ему о невозможности иметь совместное потомство, я относилась к этому моменту как-то вскользь. А теперь прониклась…

Ведь что получается? У нас с герцогом Кернским детей не будет, и после смерти Дана подавляющая часть имущества достанется… какому-то противному Мори.

Хотя насчет «противный» это я, конечно, зря – а вдруг он всё-таки хорошим человеком вырастет? Но сути вопроса это не меняет. Всё, что Дантос получил от родителей, всё, что ещё заработает, отойдет не собственному ребёнку, а кузену Мори. Вернее, Мори и его матери. Дилии!

Осознание этой маленькой прозаической мысли заставило до боли сжать кулаки и стиснуть зубы. Это неправильно и… совершенно несправедливо. Но что мы можем сделать? Увы, но тут даже боги бессильны. Биологически люди и метаморфы не совместимы. Не совместимы, и точка.

Встреча с Дилией и последовавший за этой встречей разговор испортили настроение на несколько дней. Я и не мечтала, что ситуация выправится, но постепенно неприятные мысли и воспоминания отошли на второй план.

Герцог Кернский, как и прежде, был заботлив и мил, а Вернон не стеснялся подкалывать, хохмить и вообще лучился позитивом. И я оттаяла. Остыла. Успокоилась.

Я рассудила так: да, проблемы есть, но, изматывая собственные нервы, их не решишь. Да и смысл убиваться по будущему, если здесь и сейчас столько всего замечательного происходит? Эта поездка, предстоящее погружение в тайны Ласта, древняя магия… всё-всё! А еще столичные магазины, булочные, кондитерские…

Несмотря на то что мой голод давно прошел и убивать за тортик я была уже не готова, мысль о кондитерских дарила ощущение счастья. Именно на нём я и сосредоточилась. В итоге последние два дня сияла, как та монетка, и никак не могла свою неприличную улыбку погасить.

А дальше полная жуть случилась: когда осознала, что въезжаем в город через западные ворота – те самые, через которые в Рестрич сбегала, – у меня приступ смеха случился.