Город кончился, и через несколько километров показалась широкая лента реки, поблескивающая серебром в лунном свете. Мирон оставил машину на обочине шоссе и дальше пошел пешком. Густая трава пружинила под ногами, шелестела листва деревьев, а где-то вдалеке кричала ночная птица.

На берегу Мирон сбросил одежду и, зябко поежившись, полез в воду. Купаться почему-то расхотелось, но в конце концов не зря же приехал! Вопреки ожиданиям река не дала освежающей прохлады, а сковала тело смертным холодом, который проникал все глубже, норовя добраться до сердца. Обернувшись, он заметил, что заплыл почти на середину и, внезапно чего-то испугавшись, изо всех сил погреб обратно. Но не тут-то было! Левую ногу свело, дыхание сперло, а в глазах помутилось. Послышался издевательский хохот. В метре от него из под воды появилось синее, распухшее лицо Вовки-иуды. Утопленник злобно скалился, протягивая руки с полусгнившими пальцами. Один за другим начали выныривать убитые кавказцы, покрытые зеленоватой слизью. Все они радостно подвывали, лязгали зубами и чмокали языками наподобие вурдалаков. Мирон дико закричал, затряс головой. Видение исчезло. Остались только ровная гладь реки да бездушная холодная луна в ночном небе. Трясясь как в лихорадке, он выбрался на берег, хрипло дыша. Привидится же подобная мерзость! Мирон принялся торопливо натягивать штаны. Тут сердце вновь едва не остановилось. Из прибрежных камышей торчала поднятая рука. Он изо всех сил хлестнул себя по щеке. Рука не исчезала. Тогда Мирон осторожно приблизился. В камышах лежал мертвец. Обыкновенный труп, которых он достаточно навидался за свою жизнь. Подпорченное водой лицо оказалось абсолютно незнакомо. Покойник был одет в адидасовский спортивный костюм. Явно утонул не во время купания! Может, спьяну? Нет, вон дырка в черепе. Кто его? За что?

Страх скрутил Мирона с новой силой, и, подхватив в охапку остатки одежды, он сломя голову ринулся к своей машине. «Мерседес» с бешеной скоростью несся по дороге, но Мирон беспрерывно давил на газ. Ему казалось, будто по пятам за ним гонится толпа утопленников, уши явственно слышали топот многочисленных босых ног... Лишь добравшись до дому, Мирон успокоился. Почти. Мысли обрели ясность, но сердце по-прежнему норовило выскочить из груди. Немного поколебавшись, он налил себе стакан коньяка и залпом выпил. Спиртное, наложившись на принятое вечером снотворное, оказало неожиданно мощное воздействие, глаза стали слипаться, ноги с трудом добрели до кровати.

Едва коснувшись щекой подушки, Мирон почувствовал, что куда-то летит, проваливается в бездонную черную яму. Умом он понимал – это всего лишь сон, пытался пробудиться, но ничего не получалось. Внезапно падение закончилось. Мирон оказался в бескрайней песчаной пустыне. Все вокруг было залито сероватым светом, но его источник отсутствовал. Небо представляло собой серую плоскость без горизонта. Сухой воздух застыл в вековой неподвижности. Невдалеке, с трудом передвигая ноги, брела смутно знакомая фигура, сгорбившаяся под тяжелым грузом. Подойдя ближе, Мирон узнал Савицкого. Раны на животе и груди чудесным образом исчезли, но бледное, покрытое потом лицо искажала гримаса усталости. Тюк за спиной при внимательном рассмотрении оказался огромным ворохом автоматов, пистолетов, гранат, ножей, связанных между собой металлической проволокой.

«Славка, привет!» – обрадовался другу Мирон.

Савицкий равнодушно кивнул.

«Ты далеко собрался?»

Снова кивок.