Любава покачала головой.

– Тогда отчего?

– Ты мне по нраву. Крепкий, статный и гожий. С виду строг, но сердцем добрый. Встретил ласково, помочь обещал. Другой бы выгнал.

– Ладно! – сказал Малыга. – Я подумаю.

– Только недолго! – предупредила Любава. – Ждать не буду!

Она гордо подняла голову. Малыга засмеялся и отпустил просительницу. Жалобщиков в тот день набралось много, он принимал их допоздна, после чего, поужинав, отправился в ложницу. Спал плохо, ворочался и встал на заре. Надев новую свиту и такую же шапку, кликнул гридня. Спустя короткое время в сопровождении дружинников он выехал со двора и отправился на торг. Там купил золотые, с яхонтами серьги и красивый шелковый убрус. Сложил их в сумку и вскочил в седло. Встреченный прохожий рассказал, как проехать к нужному двору, тот оказался неподалеку. Прежде чем постучать, Малыга внимательно осмотрел дом. Тот выглядел справным: крепкие стены, тесовая крыша; и не пузырь, а стекла в узких окошках. Забор вокруг дома был из высоких, тесаных плах, дубовые ворота окованы железом – не разобьешь. Малыга одобрительно крякнул.

– Хозяйка в поле! – сказала холопка, открыв калитку.

– Так рано? – удивился Малыга.

– Она с петухами встает, – поведала холопка. – Поснедает – и туда! Хозяйский глаз везде нужен.

– Проводи к ней! – велел Малыга. – Живо!

Холопка юркнула обратно, ворота отворились, из них выехал отрок. Рыжий коник под ним выглядел веселым и упитанным, шерсть его блестела, Малыга крякнул еще раз.

– Ты кто? – спросил отрока.

– Холоп Любавин! – сказал отрок и шмыгнул носом. – За конями гляжу. Скачи за мной, посадник! Мы скоро…

Доскакали и впрямь быстро: поле хозяйки было неподалеку. Еще подъезжая, Малыга заметил работающих людей и знакомую фигуру наобочь пахоты. Любава была не одна. Рядом крутился мужичонка в суконной шапке. Они с Любавой о чем-то спорили, размахивая руками. «Это и есть сосед!» – догадался Малыга, с любопытством наблюдая за сценой. Спорщики увлеклись и не замечали гостей. Внезапно мужичонка что-то сказал Любаве, та отскочила и подхватила с земли грабли. Размахнувшись, огрела ими мужика. Тот закричал и закрылся руками. Любава ударила еще раз. Малыга пустил коня вскачь. Мужичонка увидел его первым.

– Защити, посадник! – закричал, кидаясь к коню. – Вишь, чего творит? Дерется! Вира мне за обиду положена!

– Вира, говоришь? – сказал Малыга, прыгая на землю. – А кто межу сироте запахал? Кто ее «целкой церковной» лаял? Святая церковь объявила девку непорочной, а ты, значит, против?

Мужичонка побледнел.

– Сказано в Правде: коли муж мужа батогом ударит, то с него вира, – продолжил Малыга, – но не писано, как быть, когда девка бьет. А раз так, то и взыскивать нечего. А вот про межу запаханную в Правде есть. Двенадцать гривен продажи, и ты их заплатишь.

– Смилуйся, посадник! – мужик бросился на колени. – Христом Богом молю! Где ж столько взять?

– Тогда прикуси язык свой поганый и впредь держи за зубами! – рявкнул Малыга. – Прочь с глаз моих!

Мужичонка вскочил и убежал. Малыга снял с седла сумку и, ступая по вспаханной земле, пошел к Любаве. Дружинники двинулись следом. Любава смотрела на них, уперев руки в бока.

– Межою пройти не могли? – спросила, когда гости приблизились. – Пашню зачем топтать?

Малыга захохотал.