Мэри, с облегчением вздохнув про себя, повернула в обратную сторону, но в этот момент большая дождевая капля упала ей на нос, а другая попала прямо в глаз.

– Черт возьми, – выругался лорд Эдмонд, – небеса вот-вот разверзнутся, и мы вымокнем до нитки.

– Нужно бежать. – Мэри почувствовала, как две холодные капли коснулись ее плеч, и затем на нее обрушился настоящий потоп.

– Только не обратно к ложам, – возразил ее спутник, выпустив локоть Мэри и крепко взяв ее за руку. – Сюда. – И он увлек ее за собой на какую-то темную и узкую тропинку среди деревьев.

В зарослях стонал ветер, и дождь поливал беглецов, пока они пробирались к одному из примитивных укрытий, разбросанных по всему парку. Лорд Эдмонд втащил Мэри внутрь.

– Проклятие! – снова выругался он, безуспешно стараясь стряхнуть капли дождя с мокрой одежды. – По всей вероятности, мы застряли здесь не меньше чем на час, а то и больше. Надеюсь, нам удастся найти тему для разговора, которая заинтересовала бы нас обоих.

– Думаю, хотя бы в одном я все-таки оказалась права. – Мэри, внезапно ощутив неприятный холод, принялась ладонями растирать себе руки выше локтей. – Будет только сильный дождь, грозы не будет.

– Я на это не рассчитывал бы. – Лорд Эдмонд отодвинул деревянный стол к задней стенке, чтобы можно было лучше спрятаться от дождя, так как в их убежище было всего три стены; к счастью, ветер дул со стороны задней стены, и дождь почти не попадал под крышу.

И как бы в подтверждение его слов первая вспышка молнии осветила небо, но раскат грома надолго задержался. «Быть может, гроза не приблизится, быть может, мы оказались как раз на краю грозовой зоны», – с надеждой подумала Мэри и, осторожно присев на прикрепленную к столу деревянную скамейку, зажала руки в коленях.

– Ну так что, о чем будем беседовать? – спросил лорд Эдмонд, усаживаясь рядом с Мэри. – Ваш покойный муж был кавалерийским полковником, верно? И вы были вместе с ним в Испании? Расскажите мне об этой стране. Что там за жизнь? Или вам больно об этом вспоминать?

– Это было давным-давно, и боль уже притупилась.

– Вы были влюблены в своего мужа?

– Я любила его.

– Ах, любовь.

Последовала еще одна вспышка молнии, более яркая и продолжительная, чем первая; за пределами их укрытия дождь лил как из ведра и завывал ветер.

– Самое ужасное там – это осенние дожди, – начала рассказывать Мэри, – и еще летняя жара. Когда было жарко и сухо, мы мечтали о дождях, а потом, когда шли дожди, нам хотелось, чтобы у нас снова было тепло и сияло солнце.

Ее рассказ был прерван раскатом грома чуть более громким и долгим, чем предыдущий.

– Я слышал, что условия жизни там были совершенно невыносимыми, что люди погибали от жары и замертво падали лицом в грязь. Меня удивляет, что полковник Монингтон потащил туда женщину.

– Меня никто не тащил, я сама настояла на том, чтобы сопровождать мужа, и нисколько об этом не жалею. Два года, прожитые там, были единственным временем, которое мы провели вместе. Я не выжила бы без тех двух лет.

– Конечно, это любовь.

– Да, любовь, и напрасно вы говорите об этом с таким сарказмом, – спокойно проговорила Мэри. – О Боже, это такое чувство, такая ответственность, хотя многие несчастные люди готовы насмехаться над самой возможностью существования любви.

– Так, я получил укол. Значит, по-вашему, я один из этих «несчастных людей», леди Монингтон?

– Да.