Она слышала этот голос так отчетливо, как будто мужчина, произносивший эти слова, стоял у нее за плечом. Но это было сказано год назад в Эльм-Корте – давным-давно. Он не вернется. Но если даже и вернется, то не произойдет ничего страшного, если она чуть-чуть повеселится. Ведь ей только двадцать пять, и у нее в жизни было так мало радостей. Совсем мало. В конце концов, она не собиралась искать себе мужа. Она прекрасно знала, что никогда не сможет выйти замуж.

– Пожалуй, – начала Анна, вставая и подходя к тете, – я могла бы сшить себе несколько новых платьев, чтобы вы не стыдились меня, если я решусь пару раз появиться в обществе.

– Стыдиться тебя? Ерунда, детка, с твоей-то красотой. Но как бы там ни было, модные платья – это очень важно. Пойдем. – Крестная взяла Анну под руку. – Займемся делом, пока ты не передумала.

У Агнес сияли глаза и пылали щеки. Она утверждала, что вряд ли сможет когда-нибудь воспользоваться всей этой одеждой, которую мадам Делакруа считала насущной необходимостью для юной леди, впервые выходящей в свет. Сердце Анны рвалось к сестре. Агнес было восемнадцать лет, и уже два года она носила траур – сперва по маме, затем – по отцу. И даже больше, потому что мама болела чахоткой, а папа... Папа болел тоже. И они жили в нужде. У Агнес было так мало возможностей хоть немного развлечься.

– Чушь, детка, – сказала леди Стерн, обращаясь к Агнес, – ты ведь знаешь, что тебе не следует показываться два раза в одном и том же платье. Мадам знает свое дело. К тому же она получила от меня четкие инструкции. А теперь очередь Анны.

Леди Стерн с самого начала настояла на том, что возьмет на себя все расходы двух месяцев их пребывания в Лондоне. Это будет ее сбывшимся сном, уверяла она, представить обществу двух юных леди. У нее самой никогда не было детей. Анна привезла с собою кое-какие деньги – Виктор уговорил ее взять их, хотя ему понадобятся годы, чтобы поместье вновь стало процветающим. А возможно, он никогда этого и не добьется, если... Анна отказывалась продолжать эту мысль. Эти два месяца она вообще не собиралась ни о чем думать. Она хотела чуть-чуть развеяться, но сказала крестной, что будет вести строгий учет потраченного на нее и Агнес, чтобы при первой возможности вернуть долг.

Таким образом, Анна, в конце концов, оказалась в умелых руках мадам Делакруа. С нее снимали мерки, вертели, кололи булавками, заворачивали в куски шелка. Оказалось, что стоять часами неподвижно, обсуждая с двумя старшими женщинами ткани и отделки, фасоны нижних юбок, открытых платьев, закрытых платьев, – так упоительно. Ее затянули в корсет гораздо туже, чем она привыкла, и в некотором замешательстве Анна зачарованно смотрела, как он приподымает ее груди, заставляя их казаться полнее и привлекательнее. А кринолин был таким широким, что она сомневалась, сможет ли пройти в дверь. Анна наслаждалась каждой минутой. Как это чудесно быть юной и свободной, думала она. Она никогда не чувствовала себя такой в реальной жизни. Юность прошла мимо. А что касается свободы... Ей стало не по себе, когда она вспомнила, насколько она не свободна. Если он вернется из Америки, как обещал, он... Но она и не пыталась завоевать свободу навсегда, всего только на несколько месяцев. Конечно, он не будет сердиться на нее за это, даже если узнает.

Как заманчиво почувствовать себя молодой и свободной на целых два месяца.

– Клянусь, детка, – сказала леди Стерн, когда примерка наконец закончилась, – ты помолодела на несколько лет. У тебя были сложные времена, но ты осталась верна своей семье, несмотря ни на что. Пришло время подумать и о себе. Еще не поздно. Пока я жива, я найду тебе необыкновенного мужа.

Анна засмеялась.

– Будет достаточно посетить несколько балов и концертов, тетушка, – сказала она.