– Лучше.

Потому что он рядом.

После того как я прибежала сюда, как психопатка во время нервного срыва, Джейс позаботился обо мне. И не только позаботился. Он слушал без осуждения, пока я выпускала наружу все, что держала внутри.

Мои проблемы. Мои страхи. Мою боль. А потом он обнял меня, и я плакала, пока не уснула.

Его глаза изучали мое лицо.

– Тебе стоит еще немного отдохнуть.

Я не собиралась спорить, поскольку из-за усталости, которую я ощущала во всем теле, у меня было ощущение, будто я могла бы спать неделями, и этого все равно было бы недостаточно, но тут я кое-что вспомнила.

И вскочила.

– О боже мой, Сойер. Мы же…

– Расслабься. – Джейс показал на мой телефон на прикроватной тумбочке. – Твой телефон звонил без остановки, поэтому я ответил. Я сказал Сойер, что ты сейчас абсолютно неадекватная и переночуешь тут.

Оу.

– И как прошел этот разговор?

На его лице появилась легкая улыбка.

– После того как она попросила сделать фотодоказательства, подтверждающие, что ты в безопасности, она пригрозила распилить бензопилой мои яйца и яйца моего брата, если я не верну тебя в целости и сохранности.

Моя девочка.

– Я позвоню ей утром. – На меня накатила тошнота. – Мне, наверное, надо сказать своей тете-изменщице, соблазняющей малолеток, что я здесь.

Обняв меня за талию, Джейс опустил меня обратно на кровать.

– Не надо. Я сказал Оуку прикрыть тебя и сказать, что ты переночуешь в доме Сойер.

– Оу.

У меня на языке вертелся вопрос, рассказал ли он Оукли, на что я наткнулась, однако я не могла его задать, ведь тогда желчь моментально подступала к горлу.

– Я… э-э… – Мой голос дрожал, слезы подкатывали. – Не знаю, может, я просто делаю из мухи слона. Но…

– Кто-то, кого ты любила, совершил ошибку. – Я чувствовала, как мышцы его тела напряглись. – Ошибку, которая навсегда изменила твое отношение к этому человеку, и теперь ты смотришь на него другими глазами.

Да, именно.

– Я не знаю, как пройти через это. Между ней и моим отцом…

– Знаю. Я понимаю. – Джейс приподнялся на локте и посмотрел на меня сверху вниз. – По крайней мере, раньше понимал.

Подняв руку, я провела пальцами по изгибу его брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Может быть, не все в этом мире абсолютно, понимаешь? – Он резко выдохнул. – Раньше я верил, что есть черное и белое… правильное и неправильное. Но теперь я начинаю думать, что люди, возможно, не являются суммой только их величайших достижений… или их худших ошибок. – Джейс судорожно сглотнул. – Да, порой человек может совершить самую жестокую вещь, которую только можно себе представить… но каким-то образом… все равно остаться хорошим внутри.

Я на мгновение задумалась об этом и поняла, что он прав. Моя тетя сделала нечто ужасное, но она по-прежнему моя тетя.

Она все еще та женщина, что ехала четыре часа, лишь бы проведать меня, когда начались мои первые месячные, а затем повезла на мой первый концерт, чтобы отпраздновать это событие. Это женщина, которая пошла со мной по магазинам за первым бюстгальтером. Это человек, который не думая приютил меня у себя, когда мой отец оказался в тюрьме.

– Плохое не всегда стирает хорошее, – прошептала я.

– Да. – Мы встретились взглядами. – Я думаю, они просто смешиваются.

Это как небо. Там есть облака, но они не делают чистый синий цвет менее красивым.