— Ты уверен?

— Абсолютно. Ведь я же все и перекладывал.

— Должно быть, ребята запихнули их в гостиничный холодильник, когда порхали вокруг нашей подопечной, — предположил Люциан и, взяв один пакет, выпрямился. — Так что, боюсь, вам придется потерпеть, потому что без обезболивающего и успокоительного она вряд ли затихнет.

— Ты, наверное, шутишь? — не поверил Тед.

— Я что, похож на шутника? — вопросом на вопрос ответил Люциан, возвращаясь в спальный отсек. — Сколько времени осталось до посадки?

— Около часа, — сообщил Тед. И тут же с некоторым отчаянием в голосе спросил: — Ну а контроль над сознанием?

— То есть? — не понял Люциан. Склонившись над Ли, он снял с крючка опорожненный пакет.

— Насколько я знаю, такие, как вы, способны подавлять у смертных чувство боли.

— Ну да, способны, — подтвердил Люциан, бросая пустой пакет в урну. — И если бы это был укус, порез или даже огнестрельное ранение, я бы сумел помочь, но только не в данном случае.

— Интересно, почему?

Люциан слегка нахмурился. Причина заключалась в том, что каждая клеточка организма Ли была сейчас наполнена мельчайшими частицами, от воздействия которых все ее тело пылало огнем. Их нельзя было нейтрализовать. Но ничего этого он не стал говорить.

— Потому что потому, — уклонился от ответа Люциан, явно разочаровав второго пилота. — У вас в самолете есть наушники?

— Есть специальные затычки. Там, в ящике над холодильником. Но мы с Бобом не можем их использовать.

— Зато я могу, — усмехнулся Люциан и, закончив возиться с аппаратом для переливания, распрямился.

Поджав губы, второй пилот двинулся к кабине.

— Постарайся все же ее успокоить. Нам нужна предельная сосредоточенность.

Обнаружив затычки в указанном месте, Люциан вставил их в уши и облегченно вздохнул — издаваемые Ли вопли воспринимались теперь как негромкий писк. Как видно, эти затычки были специально разработаны для пассажиров, которым хотелось без помех поспать в полете. Раньше Люциан никогда такими не пользовался, но теперь оценил.

Чувствуя, как в нем спадает напряжение, он прошел обратно в спальный отсек, чтобы взглянуть на Ли. Смотреть, правда, было особо не на что. Она, конечно, весьма привлекательная женщина, но ее метания и перекошенный в крике рот портили впечатление.

И когда сорок семь минут спустя самолет наконец-то приземлился, Люциан испытал огромное облегчение. То ли им удалось поймать попутный ветер, то ли Боб с Тедом просто поднажали, чтобы поскорее завершить рейс и избавиться от необходимости слушать вопли пассажирки, — этого он не знал. Так или иначе — ему было все равно. Главное, что полет наконец-то закончился и через каких-нибудь полчаса он окончательно освободится от Ли.

Изначально он предполагал, что расстанется с ней прямо в аэропорту, но это было еще до того, как он вспомнил, что не созвонился с Маргарет, после чего и обнаружилось отсутствие телефона. И он был не настолько бестактен, чтобы без предупреждения, как какую-нибудь посылку, отправлять невестке новообращенную вместе с Томасом. Так что придется поехать самому, чтобы объяснить все Маргарет лично, и уже затем, оставив у нее девчонку, отправиться в обратный путь.

Люциан скорее почувствовал, нежели услышал, что моторы самолета заглохли. Он посмотрел на Ли — она хоть и продолжала метаться, однако ее рот оставался закрытым. Причем не открывался он уже минут пятнадцать — как видно, она окончательно сорвала голосовые связки. Тем не менее Люциан с некоторой опаской вынул из ушей затычки. К его облегчению, Ли лишь негромко стонала.