— Это древнее проклятье. Когда-то такие, как я правили этим миром. Но потом пришли вы. Молодые, сильные и бесстрашные, мы были вынуждены уснуть или умереть. Но времена меняются. Вы стали слабыми, нежными и трусливыми. Вы боитесь уйти за грань, выпихивая из тел тех, кто слабее и забирая их никчемную оболочку себе. От долгой спячки меня пробудила энергия. Огромное количество человеческих душ, которые не могут найти покоя и жаждут пойти к нам в услужение, щедро накачивая нас энергией за призрачный шанс вернуться сюда. — Продолжала она шептать мне на ухо, расстёгивая медленно куртку и рубашку, оголяя мне грудь. — Меня невозможно убить, человек. Я существую столько, сколько помнит себя этот мир. Меня убивают, я перерождаюсь и снова, снова, и снова. Поговори со мной, воин из прошлого. Со мной так редко разговаривает кто-то достойный меня.

— Дождливая погода сегодня, правда? — Я пытался сбросить с себя ее влияние, но почему-то сделать этого не получалось даже на секунду. Она действительно была сильна. Сильнее, нежели любое существо, с которым я когда-либо встречался. Радовало одно, победив в этой схватке, мое ментальное тело закалится, как минимум, до уровня охотника. Осталось только победить.

— Неужели я тебя не интересую? — Отстранилась от меня Арахна и повела плечами, отчего ее одеяние упало на землю. — Я раньше не встречала ни единого мужчину, который бы смог устоять передо мной. Моя красота совершенна. Но ты не позволяешь своему желанию выйти наружу. Я чувствую это.

— Да я больше по женщинам, животные меня особо не интересуют, — прорычал я, чувствуя, как острые когти впиваются мне в оголенную грудь, протыкая кожу. — А пауки тем более.

— Фу, как грубо. Но ничего, мне не нужно твое согласие, ты итак мой, — она поцеловала меня в губы, после чего немного отстранилась и провела языком по моей щеке. Это возможно было бы соблазнительно, если бы не раздвоенный на конце язык и желание вырвать мне сердце через грудную клетку или что она там пыталась сделать. Боль была адская, мне казалось, что она получает садистское наслаждение, протыкая каждый слой кожи и мышц, пока не достигнет своей окончательной цели.

Внезапно она отшатнулась и начала со свистом втягивать в себя воздух, словно задыхалась. В этот момент ее влияние ослабло, и я смог сделать шаг назад и резко вытащить клинки из ножен. Я ждал этого момента. Не знал, правда, когда это произойдет, но ждал, когда она утратит бдительность. Твари, особенно долгоживущие, всегда грешны рассеянным вниманием. Скорее всего, какой-то выверт психики, чтобы они не сошли с ума, проживая столетие за столетием. Меньше секунды понадобилось первому клинку, чтобы войти ей в живот, а второй уже смог прикоснуться к ее оголенной шее, но тут она снова заставила меня застыть в неудобном положении, полностью обездвиженным.

— Ты решил отравить меня? — Она подняла на меня налившиеся кровью глаза. — Ты настолько безумен, что отравил свою кровь?

— Всего лишь отрава от насекомых, — пробормотал я, понимая, что именно произошло. А ведь просроченный репеллент Миши мог бы стать решающим в такой странной схватке.

Арахна сделала вперед шаг, по рукоять насаживаясь на клинок.

— Меня невозможно убить. Даже если бы ты срубил мне голову, я бы просто уснула.

— Тогда сладких тебе снов, — прошептал я, глядя, как на клинке, все еще приставленным к ее шее, все ярче и ярче разгорается вязь рун, а рукоять становится практически горячей. Энергия от клинка начала вливаться в руку, пока я не смог ей начать шевелить. Всего лишь небольшое, можно сказать, легкое движение, и клинок сам закончил начатое, резким толчком проходя через ее шею, легче, чем горячий нож сквозь масло. Зачарованный клинок не встретил ни малейшего сопротивления.