— Конечно, — ответил Ральф, вспоминая, как Эд сунул руку в бочонок Толстяка, и коварную ухмылку (Я знаю трюк и получше этого) на его лице.

— Да, я его знаю.

— Я попросила Эда купить кое-что из детского питания… — Голос женщины взмыл вверх, в нем зазвучали нотки раздражения и испуга. — Я не знала, что он расстроится… Честно говоря, я абсолютно забыла, что подписала эту дурацкую бумажку… И я до сих пор не понимаю, почему он так сильно расстроился… Но… Но когда он вернулся… — Задрожав всем телом, Элен прижала к себе Натали.

— Ш-ш-ш, Элен, успокойся, все уже позади, все хорошо.

— Нет, не хорошо! — Элен взглянула на Ральфа, слезы градом катились из одного глаза и просачивались из-под распухшего века другого. — Нет, не… Не… Хорошо! Почему он не удержался на этот раз? И что будет со мной и ребенком? Куда нам идти? У меня нет других денег, кроме положенных на общий счет… У меня нет работы… О, Ральф, зачем ты позвонил в полицию? Не надо было этого делать! — Элен обессиленно стукнула кулачком по его руке.

— Ты все преодолеешь, — произнес Ральф. — У тебя много друзей.

Но вряд ли он сам слышал, что говорит, и совсем уж не заметил ее слабого удара. Гнев стучал в его груди и висках, словно второе сердце.

Не «Почему он не удержался?» — не это сказала Элен.

Она сказала: «Почему он не удержался на этот раз?»

На этот раз.

— Элен, а где Эд сейчас?

— Думаю, дома, — глухо ответила она.

Ральф погладил ее по плечу и направился к двери.

— Ральф? — окликнул его явно встревоженный Мак-Говерн. — Куда ты идешь?

— Закрой за мной дверь, — попросил Ральф растерявшуюся Сью вместо ответа.

— Господи, не знаю, смогу ли я это сделать. — Сью с сомнением оглядела толпу зевак, прильнувших к пыльной витрине. Любопытных все прибавлялось. — Сможешь, — оборвал ее Ральф, уловив слабый звук приближающейся сирены. — Слышишь?

— Да, но…

— Полиция объяснит, что нужно делать, да и твой босс тоже не станет ругать — возможно, он даже наградит тебя медалью «За отвагу».

— Если он это сделает, я разделю награду с тобой, — сказал он, переводя взгляд на Элен. Бледность постепенно сходила с лица Сью.

— Господи, Ральф, да посмотри же на нее! Неужели Эд действительно избил ее только за то, что она подписала какую-то дурацкую бумажку?

— Думаю, что так, — ответил Ральф. Смысл разговора доходил до него, но тема была слишком далека. А вот ярость находилась гораздо ближе, она сомкнула свои огнедышащие объятия на его горле. Он жалел, что ему не сорок или хотя бы пятьдесят, чтобы он был в силах дать Эду отведать своего собственного лекарства. Однако Ральф чувствовал, что может попробовать сделать это, несмотря ни на что.

Он уже поворачивал дверную ручку, когда Мак-Говерн схватил его за плечо:

— Ты соображаешь, что делаешь?

— Я иду разбираться с Эдом.

— Ты что, шутишь? Да он же разорвет тебя на части, как только ты попадешься ему под руку. Сам видишь, что он сделал с Элен.

— Конечно, вижу, — почти прорычал Ральф таким тоном, что Мак-Говерн быстро убрал руку.

— Тебе уже семьдесят, Ральф. Напоминаю, если ты забыл. К тому же сейчас Элен нуждается в друге, а не в разбитой рухляди, которую она сможет посещать только потому, что твоя больничная койка будет находиться через три двери от ее палаты.