|
На всё про всё ушло пятнадцать минут. Значит, есть целых полчаса на разговор. Как и везде в Европе, а особенно в Германии, продажу топлива владельцы заправочных станций всячески пытались совместить с другими услугами, чтобы одним выстрелом убивать максимальное количество зайцев. На бензоколонках открывались магазины, кафе, рестораны, гостиницы. Но вот музей на автозаправке Ян видел впервые. Длинное двухэтажное здание прижималось к пологому склону высокого каменистого холма. Неимоверных размеров рекламный щит музея указывал прямо на вход, и захочешь — не ошибёшься. Дверь вела в общий тамбур: справа располагался магазин запчастей, лестница, уходящая на второй этаж, вела в парикмахерскую и цветочный магазин, а слева, собственно, и был вход в музей. Латунная табличка с часами работы известила Яна об обеденном перерыве с двух до трёх. Вот же засада, огорчился он, но на всякий случай толкнул дверь. Она приоткрылась. Свет внутри был выключен, а окна имелись только в дальнем конце зала. Ян сделал пару шагов в полутьме, прошёл между высоких стеллажей. Справа на стене угадывались контуры какой-то карты. В глубине стоял письменный стол, за ним сидела немолодая женщина, склонившись над бумагами в свете настольной лампы. — Извините, — Ян подошёл чуть ближе, — а музей закрыт, да? Женщина — бухгалтерша, наверное, — оторвалась от своих расчётов и присмотрелась к нему. — Могу свет включить, — сказала она, — только без гида не интересно. Он в три придёт, подождите лучше. А так билет — пять марок, почти бесплатно. Хотите — пробью. — Я, вообще-то, к профессору Фальцу. Он здесь? Мог бы я с ним переговорить? Билетёрша хмыкнула, обернулась, щёлкнула несколькими тумблерами на щитке, и на потолке, потренькивая, понемногу разгорелись лампы. Но они освещали только первый зал — за широким дверным проёмом явно было продолжение экспозиции. Там зажглись разноцветные лампочки иллюминации, какие-то тусклые голубоватые светильники — видимо, другое освещение во втором зале и не предполагалось. — Профессор принимает только по записи, — словно извиняясь, сказала она. — Вы ведь гороскоп составить? Теперь, при свете, Ян с любопытством разглядывал сложную инсталляцию, занимающую одну из стен от пола до потолка. Словно кто-то взял круглую мишень для игры в дартс, увеличил её раз в шесть, раскрасил сектора в психоделические цвета, обшил по краю кусками меха, лоскутами тканей, обрывками рыбацкой сети. А потом просверлил в ней штук двадцать дырок, через которые продёрнул тонкую золотистую проволоку и заплёл её в сложный, вызывающий головокружение узор. Кем бы ни был этот «кто-то», встреча с психиатром явно пошла бы ему на пользу, отметил Ян. И тут же вспомнил рукотворную паутину в спальне на Остендштрассе. Ей-богу, между матрицей Ойгена и вот этим сумасшедшим дартс было пугающе много общего! — Нет, — сказал Ян, — я не за гороскопом. Я насчёт обмена. — Какого обмена? — не поняла билетёрша. — Обмена фигурками. Талисманами. Мне поручили заехать, узнать, меняет ли профессор Фальц фигурки из своей коллекции. Женщина вышла из-за стола, подошла к Яну, почему-то с опаской заглянула в глаза. — С этим я не помогу, конечно! — сказала она напряжённо. — Знаете, давайте я позвоню, попробую узнать. Вы пока погуляйте, у нас тут много всего любопытного… — Позвоните профессору? — обрадовался Ян. — Спасибо большое, я жду, конечно. Он подошёл к кругу, чтобы рассмотреть его внимательнее. «Гороскоп атлантов», гласила надпись над экспонатом. Справа внизу — табличка с описанием, но не очень интересным. Про великие пророчества учёных атлантов, великую войну красного и жёлтого Знака, гибель Атлантиды и расселении пророков по Европе и Африке. А про сам гороскоп — ничего. |
