— Ты знаешь, в секции постельных принадлежностей стоит громадная удобная кровать «Калифорнийский король», что скажешь…

— Ты имеешь в виду, — спросил Брюс с долей иронии, — скинуть наши карнавальные костюмы?

В ответ Селина рассмеялась, скорее грустно, чем счастливо.

— Кажется, меня тошнит от масок.

— Меня тоже, — согласился Брюс. — Так почему ты пришла сегодня?

Но она покачала головой:

— Сначала ты.

Он снова притянул её к себе.

— Чтобы увидеть тебя.

Она долго молчала. А когда заговорила, Брюс снова уловил нотки печали в её голосе.

— Это так замечательно. И мне очень хотелось бы сказать то же самое, но… я пришла из-за Макса.

Брюс даже перестал танцевать. Макс Шрек? Неужели что- то происходило у него прямо перед носом, а он ничего не замечал? Служебный флирт или даже роман?

— Ты ведь не имеешь в виду… ты и Макс?… — гипотетично спросил он.

На этот раз смех Селины означал, что его предположения не могли уйти от правды дальше, чем сейчас. Она покачала головой.

— Это и Макс, — объяснила она, раскрыв сумочку и вытащив оттуда короткоствольный крупнокалиберный револьвер.

36

Брюс затолкал револьвер обратно в сумочку и продолжал танцевать как ни в чём не бывало. Селина поражалась, как она могла показать ему оружие? Сначала она решает держать в секрете своё приобретение, а потом напрямую выкладывает об этом Брюсу. Что- то было в мистере Брюсе Уэйне, что-то загадочное, но и что-то, заставлявшее верить ему.

Она посмотрела на его удивлённое лицо и решила объясниться, пока он что-либо не предпринял.

— Послушай, — начала она, — только не говори мне, что убийство-Макса-не-решит-чьих-либо-проблем, потому что оно решит. Ты не устал от этого лицемерного барона- грабителя, который всегда выходит сухим из воды? Хотя должен быть шестью футами ниже поверхности?

Брюс уныло покачал головой.

— Подожди, я уверен, у тебя есть множество причин ненавидеть своего босса, ко… — Он развёл руками, как будто сам не знал ответа. — Господи, Селина, ты ведь не судья на заседании присяжных. Я только хочу спросить: ну кто ты, по-твоему, на самом деле?

Она задумчиво, немного с грустью посмотрела на него. До того, как погибла Ледяная Принцесса, она бы сказала ему. В ней было так много злости против стольких вещей; и эта злость вырывалась наружу в образе Кэтвумэн. Но сейчас?

— Я уже и сама не знаю, Брюс, — сказала она, уловив своё собственное отчаяние.

Они по-прежнему танцевали, кружась по бесконечному этажу универмага под медленную грустную мелодию. Она взглянула под потолок и увидела веточку омелы. Прильнув к Брюсу, она нежно поцеловала его. Впрочем, даже в поцелуе ощущался вкус грусти.

— Поцелуй под омелой, — сказала Селина, повторяя чужие слова. — Омела может быть смертельной, если съешь её…

Брюс отсутствующе посмотрел на неё и процитировал другие слова, которые девушка тоже знала:

— Но поцелуй может быть ещё смертельнее, если ты это имеешь… в виду.

На последнем слове он запнулся, как будто ему пришла та же мысль, что и Селине.

Они заговорили одновременно.

— Ты — это она?! — воскликнул он, в то время как она спросила:

— Ты — это он?

Ни ему, ни ей не требовались слова. Задав друг другу вопрос, они уже знали ответ.

Он и был Бэтмэном?

А она была Кэтвумэн. Но кто в это поверит?

Кроме них двоих?

Брюс очень нежно расстегнул манжет её блузки и засучил рукав.