— У вас назначено? — зло спросила секретарша, сглотнув слюну и пытаясь понять, что происходит.

— Нет, но я бы предпочла, чтобы вы обо мне доложили прямо сейчас, — официальным тоном ответила я.

Секретарша с трудом приподняла свое тело со стула, что неудивительно, так как весила она, наверное, не меньше тонны, и поплелась в кабинет директора. Я же тем временем попыталась понять, почему место секретаря здесь занимает эта тучная бабенка с неровно выкрашенными рыжими волосами, а не какая-нибудь симпатичная девушка с длинными ногами и большой грудью. Хотя если уж говорить о груди, то вряд ли кто из девушек мог сравнить свою с той, что сейчас поплыла в соседнюю дверь.

Наконец секретарша вернулась и, указав на дверь взглядом, дала понять, что я могу войти. Я направилась в кабинет, обругав про себя эту спящую на ходу «вторую руку», которой было лень даже сказать лишнее слово.

Перешагнув порог директорского кабинета, я оказалась как бы в совершенно другом мире. Здесь, в отличие от всего, что я увидела в здании компании раньше, было довольно уютно. Пол был покрыт ковролином, на однотонных стенах висели со вкусом подобранные картины, а вся мебель была явно сделана на заказ, так как имела не совсем стандартные очертания и форму. В одну из стен был встроен большой аквариум, со стороны напоминавший оживший пейзаж с изображением подводного мира. Прямо напротив него располагался набор мягкой мебели, и там, в кресле, сидел тот, к кому я пришла.

Евгений Владимирович Миронов при первом знакомстве создавал впечатление уставшего от жизни человека. Его взгляд был совершенно пустым и ничего не выражающим, а рот, сжатый в тонкую полоску, как бы говорил: «Ну, чего еще?» Единственное, что было приятного в этом мужчине, — это его фигура. Для своего возраста — а ему было явно около пятидесяти пяти — Миронов имел довольно стройное телосложение, что говорило о том, что он много времени проводит в спортзале или же просто следит за тем, что принимает в пищу.

Я поздоровалась, представилась — на сей раз частным детективом — и сразу перешла к делу:

— Евгений Владимирович, вы знаете, что вас подозревают в убийстве Надежды Чиликовой?

— Да знаю я, не вы первая сюда приходите, — отмахнулся Миронов и немного расслабился. Похоже, сначала он принял меня за кого-то другого. — Этот бухгалтеришка все никак не угомонится… Но менты же вроде сказали, что дело закрыто…

— Павел Сергеевич почему-то уверен, что именно вы заказали убийство его жены, — ответила я и пристально посмотрела на директора, надеясь по его поведению понять, причастен или не причастен он к убийству. Миронов не шелохнулся, и я продолжила: — По этой самой причине ваш бухгалтер и попросил меня провести расследование по данному делу. У вас ведь были причины для убийства Надежды Чиликовой?

— Да какие у меня могли быть причины? Я ее знать не знал. Чего он еще выдумывает? — вспыхнул собеседник. — Мало ли что ему в голову пришло, у меня своих собственных забот достаточно, не хватало еще и этим заниматься.

— А как же копии документов, скрываемых от налоговой инспекции, с которых Павел Сергеевич сделал копии? Вы ведь о них знали?

Несколько минут Миронов пребывал в полушоковом состоянии, вероятно, соображая, знаю ли я обо всех его делишках и насколько глубоки мои познания в данной области. Так, по-моему, и не придя к какому-либо выводу, он все же ответил:

— Ну, знал. Я давно заметил, что этот хмырь что-то химичит за моей спиной, да только особого внимания не обратил, мало ли, он же бухгалтер… — Ненадолго Евгений Владимирович замолчал, несколько раз кашлянул, а потом поднял на меня глаза и спросил: — Он что, думает, я из-за тех документов его жену и грохнул?

— Именно так и думает, — подтвердила я.