— Виктор! — не выдержал медиатор. — Ты невыносим!

— А сам-то!

Я отвернулся от приятеля и окинул взглядом забрызганную кровью стену, делая вид, будто рассматриваю картину на ней. На холсте обнаженная дама готовилась принять ванну, и несколько багряных капелек четко выделялись на фоне нарисованного белой краской кафеля.

На самом деле картина интересовала меня постольку-поскольку. Хоть я старался не показывать виду, но слова медиатора меня зацепили. И зацепили крепко. Нет, убийства в высшем обществе — вовсе не редкость, но когда убивают по расчету, то, как правило, пытаются хоть как-то замести следы, а если смертоубийство случается в порыве ярости, в ход обычно идут кухонные ножи, бутылки или даже просто кулаки.

Убийства в состоянии аффекта неряшливы. Здесь же — один выстрел из штуцера, и все.

— В доме есть оружие? — спросил я, изучая бурые потеки на стенах.

— Оружейная комната на втором этаже.

На втором этаже? Поругаться, сходить за оружием, вернуться и застрелить?

Из крупнокалиберного штуцера? В собственной гостиной?

Я был лучшего мнения об умственных способностях хозяина дома. Я даже за него голосовал.

И если его действительно подставили, то вызов полиции полностью соответствует планам преступников. Избиратель не поймет, окружение отвернется. Можно что угодно творить за закрытыми дверями, но мертвая полуголая девица пустит под откос карьеру любого политического тяжеловеса.

— Одного его звонка будет достаточно, чтобы тебя восстановили на службе, — многозначительно произнес Алекс, мастерски ткнув в больное место. — Подумай, как это облегчит тебе жизнь.

— Меня еще не уволили.

— Но отстранили.

— Помолчи, — попросил я, обошел лужу крови на паркете и присмотрелся к пулевому отверстию в стене. Потом вернулся к телу, шагами измерил рост покойницы и указал приятелю: — Встань сюда.

Алекс выполнил распоряжение; я отступил от него на несколько шагов, посмотрел со стороны, затем перевел взгляд на продырявленную стену и нахмурился.

Девица была лишь немногим ниже меня и при жизни доставала макушкой медиатору до плеча; пуля угодила ей в лицо, но дыра в деревянной панели темнела почему-то гораздо ниже, примерно на уровне груди. Хозяин особняка не настолько высок, чтобы пуля прошла по такой траектории, и на коленях перед смертью жертва тоже стоять не могла, слишком низко…

— Виктор, ты что-то нашел? — насторожился Бриг.

— Алекс, ты понимаешь, что нельзя этого делать? — спросил я в ответ.

— Чрезвычайная ситуация — чрезвычайные меры.

— Ты толкаешь меня на совершение должностного преступления.

— Когда тебя это останавливало?

Я беззвучно выругался, потянулся за портсигаром, но пересилил себя и прошелся по комнате, бездумно скользя взглядом по вычурной мебели.

Долг или целесообразность — вот в чем вопрос.

Долг или целесообразность?

Хотя вопрос ли это на самом деле?

— Где он? — спросил у медиатора.

— В гараже.

— Зови, — распорядился я и принялся разбирать валявшуюся на кресле одежду убитой.

Платье, шарфик, перчатки. Под креслом — лакированные туфельки. На вешалке в прихожей — лишь плащ и шляпка. Сумочки нет, документов — тоже. Если это девочка по вызову — ничего странного, но девочкой по вызову покойница явно не была. Пусть и перекрасилась в блондинку, но нет, не похожа она на обычную шлюху. И на дорогую шлюху не похожа тоже.

Я просмотрел бирки на одежде и окончательно в этом уверился. Платье, изукрашенное хищными ярко-лиловыми цветами, оказалось от «Вильям Купер и сыновья».