Сильно запыхавшийся от бега Боб подал телеграмму. Только миссис Клавдия намерилась распечатать ее, как раздался крик — рев быка, оглушенного обухом мясника.

Бессребреник сделал ложный выпад и угостил гиганта таким боксом, на который способны только французские бойцы. Удар попал под самую ложечку. Серый Медведь заревел, отступив на три шага. Казалось, вся его грузная масса содрогнулась от удара.

Миссис Клавдия улыбнулась, несколько успокоенная, затем, вспомнив о телеграмме, распечатала ее и прежде всего взглянула на подпись: «Джим Сильвер».

«Что ему нужно?» — подумала она.

Серый Медведь шумно вдохнул воздух и прорычал:

— Тартейфель!..

При этом возгласе лицо Бессребреника исказилось; он воскликнул по-французски:

— Так ты немец… пруссак!

— Да!.. Сын одного из тех, кто сжигал ваши города! Щенки!.. — Медведь будто выталкивал слова из глотки.

Миссис Клавдия опять перевела глаза на телеграмму — всего несколько слов, но зато каких красноречивых!

«Одинокий, без семьи, полный хозяин своих поступков и своего богатства, я люблю только вас и прошу согласиться выйти за меня замуж. Примите мой миллиард. Будьте королевой серебра и нефти. Оставьте Бессребреника. Никакая человеческая сила не спасет его.

Удивленная миссис Клавдия пробегала глазами депешу, когда услышала:

— Негодяй, кто оскорбляет побежденных! — Кулак Бессребреника, прикрепленный будто к стальной пружине, опустился на рот Медведя. Брызнула кровь, и из изуродованной пасти послышались страшные стоны. Но Серый Медведь не отступил; напротив, он стал нападать с удвоенной яростью.

Миссис Клавдия, страстная любительница острых ощущений, с восторгом смотрела на борьбу.

Ей вспомнилась телеграмма, нервно скомканная в руке.

«Да, — рассуждала она. — Миллиарды… Стать королевой серебра… Женой Джима Сильвера!.. Тогда все будет возможно, окажутся осуществимыми самые несбыточные мечты, самые сумасбродные фантазии… Но — этот странный незнакомец смущает, беспокоит и увлекает меня… Там — Джим Сильвер, миллионер, который, без сомнения, любит… здесь — Бессребреник!»

Ужасные крики оторвали ее от размышлений. Бессребреник осыпал градом ударов лицо противника, который смотрел уже только одним глазом. Скоро кулак-камень опустился на второй глаз. Ослепленный, задыхающийся Серый Медведь потерял равновесие и растянулся всем телом, хрипя:

— Собака-француз!.. Мы еще встретимся. Сюда, товарищи!.. Отомстите за меня!

Победа Бессребреника пробудила ярость и ненависть дикой толпы. Ковбои, частью мстя за хрипевшего товарища, частью из злобы на храбреца, которого каждый в отдельности боялся, устремились на него, крича:

— Смерть ему!.. Смерть!

Бессребренику оставалось только спастись бегством, но самолюбие и презрение к смерти не допускали подобной мысли. Человек шестьдесят бросилось на него, как стая волков.

Первые упали от ударов, но затем…

Миссис Клавдия смотрела на происходившее глазами, полными ужаса. Бессребреника связали ремнем и потащили. Он был бледен, как труп, и, казалось, потерял сознание. Билли Нейф, не выпускавший индейца, сделал петлю на другом конце лассо и накинул ее на шею Бессребреника, указывая на старый полузасохший сикомор:

— Повесим их обоих на одном ремне.

Все захохотали, как будто услыхали чрезвычайно смешную вещь.

— Отлично!.. Билли прав!.. Повесим!.. На каждый конец ремня по одному для равновесия.

Уже с полдюжины более проворных или менее пьяных ковбоев взобрались на старое дерево. Им передали среднюю часть лассо, на концах которого корчились Бессребреник и индеец.

— Поднимай! — крикнул Билли Нейф.