Не зная, как поступить, вспыльчивый от природы Сильвер метался по кабинету и вдруг сокрушил ударом кулака лакированный столик, чудо столярного искусства, на котором стояла чашка минеральной воды с молоком.

— И какого дьявола эта сумасшедшая полезла в волчью пасть? — злился он, не обращая внимания на черепки, трещавшие под его тяжелыми шагами. — Наши нервные барыни становятся положительно невозможными со своей страстью к перемене мест… Вот и попалась!.. Пусть и выпутывается как хочет!.. Кто она мне?.. Ни родственница, ни невеста!.. Мошенники ошиблись… Не видать им от меня ни доллара, ни шиллинга, ни пенни! Даже строчки ответа… Хитры, да и старый Джим не промах…

Ну, довольно об этом. Работа не ждет!

Серебряный король подошел к письменному столу, заваленному срочными бумагами, и принялся что-то читать и подписывать.

Но по мере того как время шло, на лбу его контрастно проступали жилы, появились крупные капли пота, рука стала непослушной, перо сажало кляксы и рвало бумагу. «Душно!» — решил он и попробовал привстать, скользнув случайным взглядом по монументальной чернильнице, занимавшей половину письменного стола из черного дерева. Это была точная копия его яхты, вызывавшей зависть всех миллионеров Старого и Нового Света, и вдруг ему почудилось, что над двумя слегка наклоненными мачтами показался легкий туман опалового оттенка. Он замер. Среди этого беловатого облака появились черты, сначала неясные, затем все более определенные — Джим Сильвер узнал большие голубые глаза и чарующую улыбку женщины, потрясшей все его существо. С трудом переводя дыхание, он прохрипел:

— Миссис Клавдия! Дорогая…

С ресниц упали две слезы и медленно потекли по щекам. Серебряному королю почудилось, он слышит тяжелый, протяжный вздох.

Сильвер вскочил, будто над его ухом раздался выстрел, сильным движением оттолкнул стул и воскликнул:

— Клавдия — ангел… а я скот!.. Ей грозит опасность… Ее надо спасти!

Мысль заработала, и Джим снова превратился в прежнего искателя приключений, энергия которого не знала пределов.

Он позвонил. Вошел первый секретарь.

— Я уезжаю, — без всякого вступления заговорил серебряный король. — Следите за текущими делами и ждите моих приказаний. Буду телеграфировать или телефонировать. Для корреспонденции шифр номер два.

— Понял.

Сильвер прошел к себе в спальню, взял карманный револьвер, дорожный мешок и отправился в кассу, где набил его банковскими билетами.

В телеграфной конторе он подал короткую депешу по адресу Желтой Птицы:

«Джима Сильвера нет. Подождите. Дело устроится, когда вернется. Задатком получите двадцать пять тысяч долларов.

— Так я выиграю время, — улыбнулся он, — сейчас я им заплачу, но потом… не будь я серебряный король, если не разорю их.

Поезд мчался с головокружительной быстротой, которой так дорожат американцы, не обращая внимания на ужасные катастрофы, бывающие часто расплатами за ухарство.

Когда житель старушки-Европы сообщает дяде Джонатану свои соображения по этому поводу, последний безапелляционно заключает:

— Что делать! В промышленной борьбе — как на войне: о мертвых не заботятся… Главное — доехать!

Внешне холодный, Джим Сильвер чувствовал, как сердце его готово разорваться на части и кровь течет по жилам, как расплавленный свинец. Этот живой серебряный слиток кипел, трепетал, страдал. По временам он выскакивал из поезда, бежал на почту и телеграфировал секретарю:

«Сообщите этому человеку, что меня все еще нет. Снова пошлите, будто от себя, двадцать пять тысяч долларов».

Секретарь повиновался, а Желтая Птица охотно ждал, находя, что изобрел выгодный способ добывать деньги.