— Все девочки погибают? — спросила Мария.

— Нет, — ответила Мэйзи. — Только ваша Тиффани и еще одна девочка. Беглянка из Брэдфорда.

Мария переваривала услышанное.

— Еще кофе? — предложила Мэйзи.

Она кивнула:

— Ты разве не ждешь клиента?

Мэйзи пожала плечами:

— Ничего, подождет. Если я не открываю дверь, значит, я занята.

Мэйзи вышла на кухню.

— Вам добавить в него чего-нибудь покрепче? Бренди? Скотч?

Мария прошла на кухню за девушкой. Она следила за каждым ее движением, потому что не очень-то доверяла ей. По крайней мере, пока.

Мэйзи, словно прочитав ее мысли, ухмыльнулась:

— Сказать вам кое-что? Я бы очень хотела, чтобы вы были моей мамой. По крайней мере, вы стараетесь загладить свою вину. Моей же матери наплевать и на меня, и на моих сестер.

— Ты посмотришь эту кассету вместе со мной, Мэйзи?

Девочка взглянула на Марию и серьезно ответила:

— Конечно. Но предупреждаю, зрелище ужасное.

Марию колотила внутренняя дрожь.

— Я знаю.

Мэйзи обняла ее за плечи своими тоненькими ручками и нежно прижала к себе.

— У меня никогда не будет детей, я твердо решила.

— Еще немного такой жизни, и это уже не будет зависеть от тебя. Ты кончишь так же, как я или моя дочь. Помни об этом.

Мэйзи ничего не ответила, но ее молчание было красноречивее всяких слов.

Глава 24

Микки и его дружки находились в квартире у Патрика. Чтобы миновать консьержа, им потребовалось пять сотен и парочка крепких выражений. Очевидно, он был здорово напуган Патриком Коннором, и Микки нехотя отметил умение своего недруга держать охрану в узде. Консьерж был обычным парнем, внешний вид головорезов Девлина говорил сам за себя, так что он быстренько смекнул, что лучше с этими ребятами не шутить.

Микки с любопытством оглядывал роскошные апартаменты Патрика Коннора. В заставленной мебелью кухне было просто не повернуться, но зато вся мебель дорогая и очень высокого качества. Кофеварка, которой никогда не пользовались, сделана из нержавеющей стали в версии именитых дизайнеров. Одиноко стоящая банка «Нескафе» говорила сама за себя. В какой-то степени Микки был даже разочарован. Все было так предсказуемо, как прогноз дождей, надвигающихся на Лондон. Микки прошел в спальню. Она вся была заставлена зеркальными шкафами и прочей дорогушей мебелью. Он приступил к обыску. Время от времени он находил пачки денег и складывал их на кровать. Чуть погодя Микки наткнулся на спрятанные видеокассеты и пробежал глазами названия. На одной кассете черным фломастером было написано: «Судья». Он прекрасно понимал, для чего предназначаются такие пленки. Микки вставил кассету в видеомагнитофон и сел на край кровати, приготовившись к просмотру. Другие комнаты обыскивали его люди, и он знал, что они хорошо знают свое дело. Откинув ногой джинсы, валявшиеся рядом, Микки устроился поудобнее. Нужно отдать должное этому гаду Коннору, кровать была у него очень удобной. Он был готов поклясться, что эта кроватка достаточно повидала на своем веку.

Фильм начался. Микки ожидал увидеть привычный сюжет: какого-нибудь почтенного известного господина, трахающего какую-нибудь малышку, — старый, как мир, шантаж. Но то, что он увидел, потрясло Микки до глубины души. На пленке была снята молоденькая чернокожая девушка, не старше девятнадцати лет, совершенно обезумевшая от страха. Мужчина средних лет с седыми волосами и большим брюхом, видимо, не подозревал, что его снимают, поэтому на то, что он вытворял, без содрогания невозможно было смотреть.