— Вот здесь, Вербена, ты ошибаешься. Как раз ей есть место в его жизни. И еще сколько. И если тебе интересно мое мнение, советую и тебе найти ей место в своей жизни. Я не думаю, что Мария такая уж пропащая, как считаешь ты.

Освальд поставил на плиту чайник и отвернулся. Вербене очень хотелось подойти и обнять его, сказать, что он во всем прав. Но гордыня всегда была самым большим ее недостатком.

Расби была безумно рада видеть своего младшего брата. Ее крупная фигура радостно покачивалась, когда она провела его в гостиную и усадила. Она налила ему ром с колой и поставила на подносе на столике рядом с ним. Патрик унюхал запах риса и бобов и почувствовал, что здорово голоден.

— Неси-ка скорей твою стряпню, сестренка.

Оставшись один, он потягивал коктейль и рассматривал комнату. На самом видном месте, над камином, висела огромная картина с изображением сюжета «Тайной вечери», на которой Иисус и все Его ученики были чернокожими. По всей вероятности, это ближе к истине — белый человек с голубыми глазами, идущий по Северной Африке две тысячи лет тому назад?! Здесь он был абсолютно согласен с Расби, даже если не более категоричен.

Патрик считал религию полным отстоем. Если Бог существует, то какого же лешего Он делает все дни напролет, в то время когда люди умирают от войн, голода и болезней? Патрик был твердо убежден, что люди, которые нуждаются в Боге, полные идиоты, не способные понять, что все это бред чистой воды. Если ты умер, то ты умер, все, крышка. К черту эту вечную жизнь, живи настоящим, да так, чтоб чертям тошно было, — вот девиз Патрика.

Он допил коктейль и налил себе еще. Он слышал, как Расби суетится на кухне. Это напомнило ему детство. Его мать была белой, и он настолько стыдился этого факта в своей биографии, что никогда и никому не признавался в этом. В отличие от своей сестры, чьи мать и отец были черными, он всегда чувствовал себя каким-то недоделанным, потому что его мать была белой женщиной из самых низких слоев общества, в то время как отец был человеком уважаемым и набожным. Впрочем, не очень-то набожным, если спутался с белой шлюхой, которую он подцепил одним прекрасным вечером, играя в кости.

Патрик ненавидел мать, ее вечные приступы пьяного гнева, даже запах ее сигарет и дешевых духов. Но его отец был очарован ею. Когда матушка наконец-то свалила, Патрик был на седьмом небе от счастья. Но он очень любил своего деда, человека, в честь которого его назвали. Фамилию отца он не получил. В те времена незаконнорожденному ребенку давали фамилию матери. Старина Патрик Коннор был ирландцем, пьяницей и дебоширом, но безумно любящим своего внука.

Когда мать уехала, отец Патрика забрал сына в свою семью и его воспитанием занялась Расби, старшая сестра по отцу, которая просто влюбилась в него в ту же самую минуту, как только увидела. Она была старше Патрика на двадцать лет и всегда относилась к нему как к собственному ребенку. Своих детей у Расби не было. Патрик часто навещал своего деда, пока тот не умер от рака. Он и по сей день вспоминал этого старика, как он сражался со своим недугом, его немощное тело, его львиную гриву рыжих волос.

Патрик всем говорил, что его мать умерла. Она и умерла для него в какой-то степени. Так было лучше.

Патрик разглядывал фото, висевшие в комнате. Почти на всех снимках был запечатлен он в различные периоды его жизни. Вот он в школьной форме, или на мотоцикле, или после сдачи экзамена. Он внимательно смотрел на улыбающегося мальчика и изумлялся, что никому так и не удалось узнать, что же творилось в этой хорошенькой головке.

Расби вошла в комнату. От нее вкусно пахло едой и домом. Патрик улыбнулся ей. Фактически она была единственным человеком, который действительно любил его.

— Я сегодня письмо от Лилиан получила. Хочешь взглянуть? — сказала она и протянула конверт.

Он покачал головой, и Расби вздохнула, увидев выражение его лица.