– Привет. Спасибо. – Я искоса смотрю на брата, ожидая представления.

– Ди, познакомься – это Соня, – оживает он. – Соня, а это моя младшая сестра – Диана.

– Рада знакомству, – вежливо киваю я и обхожу стол, ощутив горячее покалывание между лопаток.

«Да, Марк. Я тебя чувствую, но ты пока вне игры. Меня интересует другое». Скольжу взглядом по тарелкам и пиалам: пюре с жареным луком, рулетики из баклажанов, салат из свежей моркови и плавленого сыра.

– Все так аппетитно выглядит! Обалдеть! Это ведь мои любимые блюда! Соня, ты повар?

– Нет, – тихо смеется она, выдвигая стул. – Но я люблю готовить. Когда Дима сказал, что к нам в гости приедет его сестра, я быстро включилась.

К нам в гости? Еще интереснее.

– Как мило. Диме повезло с…

– …с Соней, – язвительно продолжает фразу брат, давая понять, что статус их отношений пока еще не достиг желанной ему отметки.

Снимаю кепку и занимаю стул у торца вытянутого овального стола. Соня оказывается от меня по правую руку, Дима – по левую, а напротив… садится Рождественский, рядом с которым остается еще одно свободное место.

– Дима много рассказывал о тебе, и я тоже очень рада наконец то познакомиться, – щебечет Соня.

Сдержанно улыбаюсь, вспоминая особенности наших с братом отношений, и тянусь к салату:

– Боюсь представить, что именно он обо мне рассказывал.

– Только правду, – хлестко говорит Дима, но быстро меняет тон на радушный. – Кому и чего начислить? Вино, коньяк?

– Сок! – в один голос отвечаем мы с Марком.

Желудок болезненно сжимается, пульсация в висках и легкая тошнота напоминают о прошлой ночи. В чуть припухших глазах Рождественского появляется тихое понимание. Думаю, утром нам было одинаково плохо.

– Ладно, детки. Сок так сок.

Еда перекочевывает с общих блюд на тарелки, стучат столовые приборы. Вечернее солнце пробивается сквозь высокие окна и блестит в натертых бокалах, а легкая беседа струится точно живой весенний ручей, только вот одна ледяная глыба никак не хочет таять. Марк молчит, набивая желудок, и лишь изредка надменно дергает уголками губ, всем видом показывая, как ему скучно. А где же тот развязный весельчак, с которым я познакомилась вчера? Харизма и очарование спрятаны за толстым слоем отрешенности, но я все еще интуитивно чувствую их. Неужто эти козыри он использует только для съема? А может быть, это обида? Расстроился, что я его кинула?

– Марк, – обращаюсь к нему, прижимая прохладный бокал к щеке, – ты не любишь гостей?

– Он никого не любит, – Дима весело взмахивает вилкой, – но мы пытаемся это исправить.

– Как это никого? – хихикает Соня. – А он сам? Нет любви сильнее и искреннее, чем любовь Марка Рождественского к самому себе.

– Хорошо же вы меня знаете, – ядовито ухмыляется Марк. – А что насчет тебя, Диана? Я слышал, ты не была дома несколько лет. Не скучала по родным?

Дима заметно подбирается, Соня опускает голову и принимается собирать со стола использованные салфетки. Впиваюсь взглядом в Марка. Он что, бросает мне вызов?

– Скучать на расстоянии удобнее. Ты об этом не знал?

– Какое идиотское оправдание.

– А где твоя семья?

– Брейк! – громко объявляет Дима. – Ди, лучше скажи, на сколько ты приехала? Отгуляешь св…

– Еще не решила, – обрываю брата, не позволяя ему выболтать то, что Рождественскому знать пока не следует, и киваю на свободное место за столом. – А для кого эти приборы? Мы кого то ждем?

– Мышь должен был к нам присоединиться, но он свинтил куда то еще днем.