— Единственное, — сказала Тина, — я так и не нашла его ноутбука. Я спрашивала у Карен, его бывшей жены, и у Рейчел, но обе они его не брали.

Болт спросил, могли ли его украсть. Она ответила, что Джон всегда делал с бумажных документов электронные копии, сохранял их на ноутбуке, а оригиналы уничтожал, так что — да, если его убили, то компьютер украден.

— Иными словами, тот, кто это сделал, унес все улики с собой.

С историей Тины не все было гладко. Какие бы догадки ни строил Джон Гэллан, он, по-видимому, не располагал серьезными уликами, обличавшими лорда Парнэм-Джонса. Зачем же тогда понадобилось его убивать, рискуя создать себе кучу новых проблем? Если только он не заполучил другие, более конкретные доказательства…

— После самоубийства Джона полиция проявляла интерес к расследованию, которое он вел? — спросил Болт.

— Меня допрашивали следователи по его делу и главный инспектор местной уголовной полиции. Я рассказала им все, что знала, но, если честно, у них наверняка сложилось впечатление, что я тронулась умом со всеми этими теориями заговоров. Они так странно на меня смотрели… Словно я и вправду была Черной Вдовой. Я также попыталась выйти на людей в Скотленд-Ярде, к которым обращался Джон, но их имен я не знала, и к кому бы я ни обращалась, все изображали неведение. Потом на мои звонки просто перестали отвечать. Я стала для них неудобной.

Она прикурила третью сигарету; в ее лице читалось глубокое одиночество.

— Обложка «Полис ревю» осталась в прошлом. Я утратила все свои иллюзии и решила уйти из полиции. А в прошлом месяце следствие установило, что Джон покончил с собой, и это стало последней каплей. Меня даже не вызвали давать показания, словно дело было ясное как день. Трагическая смерть, скорбим и помним…

Последние слова она произнесла саркастическим тоном, и Болт вдруг со всей силой осознал, как пагубно сказались на Тине Бойд события последних месяцев. Он искренне сочувствовал ей, потому что и сам знал, каково это, когда построенный тобой мир в одно мгновение рушится. Из тебя словно высасывают, разом и до последней капли, всю волю, всю радость. Исчезает само желание жить, просыпаться по утрам и заниматься привычными делами, и приходится бороться, чтобы вернуть хотя бы часть утраченного, потому что иначе… О том, что случится, лучше и не думать.

Мо — возможно, почувствовав, что Болт хочет поговорить с Тиной о чем-то личном, — извинился и вышел в туалет. Болт наклонился к собеседнице.

— Я очень вам благодарен за то, что вы нашли в себе силы обо всем нам рассказать, — сказал он, положив свою ладонь на ее; жест получился неожиданно интимным. — Я знаю, каково потерять близкого человека.

Тина посмотрела на его ладонь, потом в глаза. Почувствовав себя неловко и немножко глупо, он убрал руку.

— Как вас, наверное, раздражало такое отношение полиции. Я понимаю…

— Дело не только в этом. Слишком много всего на меня навалилось. Умер Саймон Бэррон; в прошлом году меня взяли в заложники и держали под дулом пистолета. Все дошло до точки, продолжать после которой не имело смысла.

— Чем вы занимаетесь сейчас?

Она невесело улыбнулась:

— Ничем в особенности. Трачу накопленные деньги и пытаюсь решить, чем заниматься остаток жизни.