Правда мешала ему! Он предпочел не видеть ее. Сицилиец не может соблазнять дочь члена своей семьи! Никогда! Выходит, ему было выгодно видеть в Наталии любовницу Эдварда…

Желание, охватившее его, когда он увидел ее впервые, оказалось сильнее доводов разума, правил чести, ненависти.

– Держись от нее подальше. Слышишь! – словно прочитав его мысли, закричал Эдвард, приподнявшись на постели. – Тебе удалось отомстить мне – можешь радоваться. Больше тебе здесь делать нечего, убирайся отсюда. Оставь меня и мою дочь в покое!

Повторилась сцена в приемной, только теперь они с Наталией поменялись местами. Джанкарло мрачно покачал головой, не понимая, как ему удавалось так долго обманывать себя.

– Наталия… – еще раз попытался он привлечь ее внимание к себе.

– Уходи, – услышал он в ответ голос Эдварда.

Наталия повернулась к отцу, не давая ему встать.

– Уходи, – повторила она, не обернувшись. – Видишь, из-за тебя он волнуется. Папе вредно волноваться. Ему может стать хуже.

– Нам с тобой надо поговорить, – требовательно сказал Джанкарло.

Наталия на мгновение обернулась, но в ее влажных от слез глазах он прочел такое презрение, что стало ясно: она скорее убьет его, чем поговорит с ним.

– Только поговорить, – настойчиво повторил Джанкарло и, в последний раз взглянув в мрачное лицо Эдварда, вышел из палаты. – Он обидел тебя, да? – Эдвард тоже заметил слезы в глазах дочери. – Я никогда не прощу ему этого!

– И я, – согласилась с отцом Наталия, но почувствовала, что такое решение причинило ей не меньшую боль, чем уход Джанкарло.

И она знала почему. Знала, что любит этого эгоистичного, высокомерного и невыносимого итальянца.

– Отец! Я прошу тебя: успокойся. И не думай об этом! – взмолилась Наталия. – Я не хочу потерять тебя! Мне и так сейчас тяжело.

– Я здоров. Ну, почти здоров, – нетерпеливо вспыхнул Эдвард. – Небольшое затруднение, возникшее после долгого перелета. Так часто бывает. Ничего такого, чтобы бегать вокруг меня в панике!

Наталия не стала спорить с ним. Она была уверена: отец сам понимает, какую опасность для жизни представляет собой сердечный приступ.

– Что он сделал? Наталия, скажи! Что он тебе сделал? – воскликнул Эдвард, в раздражении откидываясь на подушки, так как понял, что из-за слабости не в силах справиться даже с мягкой и податливой Наталией.

– Он думал, что я твоя… любовница, – ответила она и не сдержала улыбки, когда увидела удивленное выражение на лице отца. Наверное, ему никогда и в голову не приходило, что другие могут превратно истолковать их близкие отношения.

После этого она рассказала отцу все, спокойно и невозмутимо – сил на эмоции после прошедшего дня у нее уже не осталось. Но открыть всю правду было необходимо, чтобы запутанная ситуация, в которую они все угодили, начала потихоньку распутываться. Хватит с них секретов!

– Боже! Я убью этого мерзавца! Позволь мне встать! – закричал Эдвард, как только она замолчала.

– Нет! Ты этого не сделаешь! Несчастный… обманщик! – раздался в ответ голос Алегры. – Не посмеешь! Потому что ты, да, только ты виноват во всем! Ты не имеешь права угрожать Джанкарло.

Наталия напряглась и с подозрением посмотрела на вошедшую в палату женщину, не зная, чего ожидать от нее. Эдвард со стоном упал на подушки.

– Если ты пришла сюда, чтобы устраивать семейную сцену, то можешь сразу же уходить. Мне больше нечего тебе сказать, – мрачно проворчал он.