– Он хороший, – сказала Керсти. – У тебя очень хорошая семья. Папа и мама постоянно мне об этом говорят.

– Они правы, – согласился Макс. – Хорошая и благородная семья.

– И вы добрые. Я всех вас люблю, – добавила Керсти, не отводя от него глаз. – Даже ту старую даму – я ее, правда, немного боюсь.

– Вдову-то? – Макс ущипнул ее за подбородок и улыбнулся. – Она лучше всех. И мы тебя тоже любим. – Он оглянулся вокруг. Дядя Арран и тетя Грейс сидели с детьми под раскидистым дубом у подножия холма, на вершине которого расположились Макс и Керсти. Дядя Кэлум и тетя Пиппа прогуливались под руку по ступенькам террасы, спускающейся от одной из башен замка. Папа с мамой выходили из дома, чтобы присоединиться к остальным на пикнике.

Бабушку он видел, когда та препиралась с Бланш Бэстибл по поводу шляпки.

Где Элла и Сейбер – неизвестно. Известно только, что они всегда вместе.

– Элизабет так выросла, – заметила Грейс, маркиза Стоунхэвен. – Надеюсь, ей не придется страдать от своего маленького роста, как ее матери. – В компании мужа и детей она всегда была спокойна и весела.

Арран обнял ее рукой за плечи и притянул к себе, прислонившись к стволу дуба.

– Если Элизабет будет похожа на свою мать, то она будет счастлива, – сказал он Грейс. – У нее твои волосы – такие же светлые.

– И ваши зеленые глаза, милорд.

– Бог наградил нас прекрасными детьми. А более всего я счастлив, что у меня есть ты.

Она чмокнула его в щеку.

– Я снова писала вчера твой портрет.

– О нет! – Он отодвинулся от нее и притворился, что корчится от боли. – Нет, скажи, что это неправда!

– Арран Россмара, вы просто чудовище! – Она стукнула его кулачком по спине, и тут же прибежали их трое детей, визжа и крича, – они решили, что папа ссорится с мамой. – Веди себя прилично, Арран. К нам идут Кэлум и Пиппа. И остальные тоже скоро будут здесь.

Он обхватил ее за талию и повалил на траву. Элизабет, Нилл и двухлетний Джеймс тут же приняли живейшее участие в возне.

– Не думаю, что мы скоро увидим Эллу и Сейбера, – сказал Арран, его зеленые глаза блестели, как всегда, когда он подумывал об уединении с ней. – Они поступят более разумно.

– Разумно? Я написала твой портрет, а ты смеешься надо мной. Не пытайся переменить тему разговора.

– Я хочу, чтобы ты написала мой парадный портрет. Я ведь выгляжу представительно, как ты считаешь?

Грейс улыбнулась:

– Да, действительно.

– Ну, так вот, – продолжал Арран. – Поскольку ты настаиваешь, чтобы я позировал тебе обнаженным, и проявляешь особенное уважение к тому, что должна считать моим самым большим достоинством, отнесись к этому со всей ответственностью.

Грейс изловчилась и сжала «достоинство», о котором он упомянул.

Арран обнажил зубы в усмешке.

– Осторожно, моя прелесть, или ты поставишь нас обоих в неловкое положение. А вообще не осторожничай особенно. Будь беспечной и беззаботной.

– Как скажешь, – согласно кивнула Грейс. – Но я только отыскала то, что можно моментально выпрямить.

– И что же это такое? – Он обхватил ее одной рукой и сел, а другой рукой обнял троих детей.

– Здравствуй, Кэлум! – крикнула Грейс. – Здравствуй, Пиппа! Присоединяйтесь к нам.