|
Дети не сидели за партами. Они собрались вокруг него — кто на столах, кто на подоконниках, и впитывали в себя каждое слово. Мордочки горели восторгом. Не знаю, что он рассказывал им, но я отошла от дверей и вернулась домой. Однажды я даже взбесилась, когда Андрей полчаса обсуждал по телефону со своим восьмилетним учеником мультик Диснея. Я посчитала такое неслыханным, но… но даже с близкими друзьями, даже со мной Андрей никогда не разговаривал так. Я чувствовала, что, общаясь с ними, мой муж счастлив. Осенью он вывозил свой класс за город в лес — рисовать деревья — и возвращался часов в десять вечера с охапкой желтых листьев и озорным блеском в глазах. Андрей никогда не рассказывал о своих учениках. Редкое исключение составлял разве что Дима. В самом начале, когда он только сообщил мне новость и я открытым текстом объяснила, что он больной, придурок и идиот, Андрей рассмеялся и ответил:
— Зато мне нравится! Дети — светлые, с ними легко, они говорят, что думают, без утайки, без лжи. И если привязываются к тебе, то от всего сердца. Впрочем, как и ты к ним. Утро 28 июля… День… Вечер… Туман… И острая, обжигающая мозг мысль — в тот вечер, 28-го, вернувшись с неизвестной ночной отлучки, он не принес с собой того портфеля… — Филипп Евгеньевич? — Да. Кто говорит? — Татьяна Каюнова. — Хм… До меня дошли некоторые вести… Они соответствуют действительности? Меня неприятно поразил ледяной, застывший тон. — Вы имеете в виду арест моего мужа? — Да. Он действительно арестован? — Я надеюсь, что это ошибка. — Очень странно… Завтра утром все попадет в газеты. Это вы понимаете? И там будет фигурировать ваша фамилия. — Да. — По-человечески мне вас жаль. — Вы недовольны моей работой? — Нет, почему же, напротив. Вы одна из самых талантливых наших сотрудников. И мне жаль, что вы попали в беду. Я могу что-то сделать для вас лично? — Да. Я не смогу выйти в эфир сегодня. — Почему? По какой причине? — Я должна быть в прокуратуре, чтобы все выяснить. Я надеюсь, что это просто ошибка. — Но завтра вы будете на работе? — Конечно. Все выяснится… — Вас вызвали в прокуратуру повесткой? — Нет, я иду сама — я должна знать… Филипп Евгеньевич, я вас очень прошу — пожалуйста, не называйте в сегодняшних новостях имя моего мужа! — К сожалению, я не понимаю, о чем вы просите. — Потом скажете, что убийца арестован, ему будет предъявлено обвинение, но не называйте имени! — Это невозможно! Вы бредите! Я уже вам сказал, что завтра все появится в газетах. — Да, и вы сообщите об этом первыми в утренних новостях. Но до завтрашнего утра еще остается время. И может выясниться, что арест Андрея был просто недоразумением или ошибкой. Я вас очень прошу! Сегодня все встанет на свои места. Я же знаю, мой муж невиновен. Пожалуйста, не сообщайте его имени в сегодняшнем вечернем выпуске! Я же сотрудница вашего канала, я вас очень прошу… — Это слишком сложно. — Филипп Евгеньевич, а если моего мужа освободят уже сегодня? Если действительно произошло недоразумение? Сообщив имя убийцы утром, вы все равно ничего не потеряете! Я вас очень прошу, ради всего святого… Долгое молчание. Лед в чужом голосе, калечащий мембрану. Я, наверное, на самом деле сошла с ума. — С вечерними новостями выйдет Алла. То, о чем вы просите, сделать очень сложно. — Филипп Евгеньевич! — Ну ладно. |
