В семь утра Лару разбудили — надо пройти обследование ультразвуком. Ее посадили в кресло-каталку и по коридору, где сновали взад-вперед санитарки, отвезли в кабинет УЗИ и продержали там битых два часа. Увидев наконец на экране свое будущее дитя, Лара расплакалась.

В ней растет ребенок Кэла. Настоящее чудо!

Еще плачущую, ее повезли обратно в палату, здесь ее ожидала Кэрол Новак.

— Что с вами? Почему вы в слезах? — спросила адвокатесса.

— Я беременна, — сообщила Лара, дождавшись ухода санитарки. — Только что на УЗИ видела своего малыша.

— Но ведь это замечательно! — восторженно воскликнула Кэрол, но, подумав, уже с меньшим энтузиазмом спросила: — Разве нет?

— Я-то вне себя от радости, но что скажет Кэл? Вы же знаете, какую жизнь он прожил.

— Вы полагаете, он будет недоволен?

— Мы не думали обзаводиться ребенком. Родители Кэла бросили его, просто-напросто подкинули… Ожесточившиеся сироты часто относятся к семейной жизни плохо. «Я, мол, обходился без семьи, к чему она мне теперь?» — рассуждают такие люди.

— Но бывает и наоборот, — сказала Кэрол. — Они стремятся создать семью и дают своим детям все, в чем было отказано им самим. Я знаю такие случаи. Кстати, Кэл рассказал вам про судебное заседание?

— Ни словечка, а я умираю от любопытства.

— Итак, в самом начале Кэл, узнав, что вас отправили в больницу, словно с цепи сорвался. Судебный пристав никак не мог его урезонить. К счастью, судья вошел в его положение и объявил перерыв. Кэл позвонил в больницу и узнал, что с вами. Окружной прокурор рвал и метал. Он требовал отложить заседание, но судья Мэллон настоял на своем. Затем судья сообщил, что ознакомился со всеми обстоятельствами дела и суда…

— Ну и…

— Когда перед вчерашним заседанием мне объявили, что приглашать свидетелей излишне, я поняла, что судья Мэллон составил представление о деле и уже принял решение. Из материалов дела ему стало ясно, что улик против Кэла не было, что судья не пожелал допросить свидетелей, а значит, их показания не могли повлиять на решение суда. Судья Мэллон сообщил, что следователь должен был констатировать смерть от несчастного случая, за которую Кэл ответа не несет. Тогда окружной прокурор потребовал рассмотрения факта нападения на полицейского, за что судья приговорил Кэла к штрафу и шести месяцам принудительных работ в ремонтной бригаде Хартфорда.

— А как же Мария Уинтерфилд с ее адвокатом?

— Ну, вы не поверите! — Кэрол с заговорщическим видом нагнулась поближе к Ларе.

— Я и не верю! Все прямо как в сказке!

— По-видимому, Мария с самого начала считала дело Кэла «грубым извращением правосудия», как она выразилась в разговоре со мной после вчерашнего заседания. Зная, что ее брат был избалован с пеленок и абсолютно неуправляем, все то время, что Кэл находился в бегах, она пыталась его разыскать.

— Она его искала?!

— Для чего наняла частного детектива, который, очевидно, в розыске Кэла преуспел не более, чем полиция.

— Пока мой дружок Боб Траск не пришел им на помощь?

— Боб Траск? Кто такой Боб Траск? Ах да, шериф из Монтаны. Я видела его имя в рапорте о задержании.

— Точно. Я встречалась с ним до… до знакомства с Кэлом. Когда я его бросила, он решил мести ради поинтересоваться прошлым моего возлюбленного.

— И попал в десятку…

— Так он, во всяком случае, считает. Но зачем было Марии Уинтерфилд искать Кэла?

— Насколько я поняла, она была возмущена выводами следователя не меньше, чем я после знакомства с делом.