Позже Арсению сказали, что он и волчица проспали больше суток. Как эту бешеную гонку, выдержала пришелица, одному Богу известно. Она, конечно, переместилась в свежего носителя и получила от него прилив сил. Но это не снимало интеллектуальное перенапряжение: Миранда более трех суток не имела ни малейшей передышки! Она сражалась, защищала Сеньку, уходила от погони на четырех лапах, потом одна бежала через топи. А после всего этого, телепортировалась в Хватая и вновь ушла в поселок, зная, что там придется перемещаться непонятно сколько раз. Без отдыха, без роздыха — работать. Устранять опасность для существования островного поселения.

В дороге до поселка мужики позволили Хватаю-Миранде подремать в прицепе. Обустроили на санках теплую лежанку и довезли до опушки, минуя главную дорогу… Остались ждать в лесу — двум чужакам нельзя показываться в поселке, который до сих пор гудит от треволнений.

Хватай-Миранда вошел в поселок со стороны завода. Безупречная, тренированная память диверсантки хранила в себе все сведения о приисках, полученные Мирандой через Интернет. В память бывшей агентессы хроно-департамента намертво впечатались адреса и фотографии начальственного звена. Хватай-Миранда засел на небольшой парковке заводоуправления и начал ждать появления кого-нибудь из директоров.

Положа руку (или лапу) на сердце, Миранда могла бы и не заморачиваться с ожиданием руководителя. Ей было бы достаточно проникнуть на небольшой аэродром, расположенный в пяти километрах от поселка. Телепортироваться в любого механика и обустроить парочку диверсий: вывести из строя вертолеты и катер на воздушной подушке, который по воспоминаниям пилота Кутузова стоял в одном из ангаров. Лишить геологоразведочную экспедицию транспорта и возвращаться в поселок уже вместе с Журбиным. Арсению не надо многократно прыгать по чужим мозгам и зарабатывать разбалансировку. Придя в норму, телепат управился бы с обычными людьми, не показываясь им на глаза, с расстояния и сколь угодно раз.

Но Миранда посчитала, что парню и без этого хлопот хватит. Сеньке еще нужно поработать над егерями и компанию Самсона разыскать — подчистить головы свидетелей. Потом придется и в поселок наведаться. Обученный диверсанткой парень давно научился управлять лицевыми мышцами и мог прикинуться хоть дряхлым стариком, хоть мужиком, запившим три недели назад. Придя в поселок «в образе», Журбин легко решил бы все проблемы.

Но диверсантка доверилась интуиции и бабушке Фаине. Как только мужчины унесли Сеньку в баню отогреваться, шаманка подошла к Лауре-Миранде и, глядя в желтые звериные глаза, сказала:

— Метель стихает… Скоро оттепель. А за оттепелью сюда чужаки нагрянут. Послезавтра утром и заявятся. — Помолчала немного, вздохнула и добавила: — Иди в поселок, миленькая. Поторапливайся.

Миранда с бабушкой не спорила, сама предполагала, что счет уже не на дни, а на часы идет. И потому, спустя чуть более полусуток после побега из поселка, сидела на парковке за небольшим автобусом и ждала появления какого-нибудь начальника. Для переброса и интеллектуального захвата диверсантке требовался человек, осведомленный лучше прочих о подспудных течениях поселковой жизни.

Наполовину застекленная дверь главного заводского офиса раскрылась, на плоское крыльцо вышел подтянутый мужчина среднего роста. Двигая челюстями, жуя жвачку, оглядел парковку. И поднес к губам рацию, сказал:

— Все чисто. Выходите.

Чуткие собачьи уши уловили сказанное. Хватай-Миранда обошел автобус, подкрался к шеренге дорогих начальственных машин, где уже разогревался дистанционно запущенный двигатель блестящей лаком черной Вольво.

Жующий охранник открыл дверь офиса, и прикрывая собой сухопарого очкарика в длиннополой шубе, двинулся к разогретому автомобилю. Спину мужика в шикарной шубе прикрывал еще один крепыш, позже оказавшийся водителем.

Охранник раскрыл перед важным господином заднюю дверцу, водитель сел за руль, бодигард, обежав машину, уселся рядом с ним.