– Нет, – так же негромко ответила Тамара. – Я слышала крики, доносящиеся с той стороны дома, закрытые нам не поверили, полезли в окна с тыльной стороны. Полезли, но судя по воплям, оттуда их не выпустили снайперы.

– И кто же так следы собрался подтереть? – задумчиво проговорила подполковник Хорн.

Совсем недавно – а казалось, что давным-давно, – Журбин мечтал о разговоре с любимой девушкой. По слову, запятой, малейшей интонации, он составлял тот разговор, который даст возможность объясниться. Возможно и банальный. Но искренний, поскольку нет ничего более проверенного, чем банальности. Использованные и проверенные. Людские, многократно повторенные.

Затертые?

Пускай. Лишь бы добрались до души.

"Я не злодей, Тамара. Жизнь такая. Меня заставили обороняться…"

Но получилось жутко. Поскольку в самом деле – жизнь такая. Она заставила Тамару чувствовать вину:

– Арсений. Я не знаю, что сказать… Ты выпустил руку мамы, потому что помогал подняться мне… Прости. Я многое забыла, но…

Тамару и Арсения оставили наедине в полузаброшенном парке на питерской окраине, откуда до портала было полчаса ходьбы. Журбин сидел на лавочке, Тамара присела перед ним на корточки. Держала за руку, заглядывала в наклоненное лицо…

Арсений вскинул голову:

– Ты забыла, "но"… Что "но", Тамара?

– "Но" больше нет. Совсем. Я выросла без мамы, Сеня, я ее почти не помню…, так как была б о л ь н а… Но ты выполнил главную мечту моих родителей – благодаря тебе я стала полноценной. Здоровой. – Девушка помолчала, ласково погладила запястье Журбина: – Я понимаю, что ты чувствуешь. Если бы мне дали шанс спасти родителей от катастрофы…, – Тамара покачала головой и повторила: – Я понимаю, что ты чувствуешь. И догадываюсь почему твоя мама не захотела жить. Прости. Но это был ее в ы б о р. Не кори себя, любимый… Не терзай.

Журбин вздохнул. День, когда Платон исчезнет навсегда, должен был стать самым счастливым в его жизни. Арсений мечтал об этом долгие годы, проведенные в бегах!

А сейчас и его девушка была с ним рядом. Здоровая и любящая, ласковая!

Но вина… Вина и боль не отпускали. Сын – могучий и всесильный, тренированный пришелицей из будущего, – он не пришел, не спас, оставил. Предал?…

– Ты заплатил страшную цену, Арсений… Если бы я знала, как тебе помочь…

Неподалеку от Арсения и Тамары негромко разговаривали их друзья. Полчаса назад Миранда выцепила целующуюся в парке парочку тинэйджеров, Иная их телепатически обработала и подготовила для переброса Миранды и Жюли. (На нарушение основополагающего пункта договора с департаментом, Жюли пошла легко, позволила себе несанкционированную телепортацию, поскольку уже столько всего БЫЛО, что на фоне прошлых ее "подвигов" посещение носителя не включенного в операцию – шалость и не более.) Членам группы надо было поговорить. Вживую, без посредства клавиатуры и кошачьих лап.

Иная Тамара и Жюли в теле четырнадцатилетней девочки сидели на лавочке с разломанной спинкой. Жюли поглаживала Василия, подремывающего на тощих бедрышках ее носителя. Миранда стояла перед подругами в теле прыщавого паренька и подбивала итог операции, едва не завершившейся гибелью группы:

– По нам ударили из будущего. В этом времени еще нет телепатов подобного уровня, в разработке и подготовке нашего устранения чувствуется рука моих коллег. Причем хочу сказать, – Миранда с некоторой завистью вздохнула, – разработка была блестящей! Если бы не ты, Тамара, мы бы все полегли на Елисеевской улице. Они держали дом под наблюдением, заманили в него Жюли, но стрелять не собирались.