Рози продолжала принимать лекарства, но болезнь только обострялась, отчего меня все сильнее охватывало беспокойство.

Кажется, это происходило из-за нашей квартиры.

Наша крошечная студия в Саннисайде едва прогревалась, поэтому зачастую в ней оказывалось холоднее, чем на улице. И частенько приходилось попрыгать или поприседать, чтобы хоть немного согреться. Но маленькая Рози не могла выполнять упражнения, потому что у нее тут же начиналась одышка.

Вот только я не знала, как выбраться из финансовой ямы, которую начала копать с тех самых пор, как предложила ей переехать ко мне. Когда сестра захотела учиться в Нью-Йорке, я отказалась от стажировки в художественной галерее и устроилась помощницей в рекламное агентство, чтобы обеспечивать нас.

Так прошли два последних года.

Но я так погрязла в рутине, что теперь нуждалась в настоящем чуде, чтобы продержаться на плаву, пока Рози не вылечится.

Мысли вновь вернулись к Вишесу и тому факту, что он больше не заходил в бар. Что ж, хоть этому нужно порадоваться.

Да, я действительно радовалась, хотя иногда сердце сковывала печаль. Мне до сих пор не верилось, что он не оставил мне чаевых. Что он оказался настолько бессердечным ублюдком.

Отработав двойную смену в баре, я наконец возвращалась домой. Продрогнув по пути, медленно поднималась по неосвещенной лестнице особняка в итальянском стиле, в котором находилась наша квартира. В коридоре на втором этаже тоже оказалось темно, потому что хозяин не потрудился заменить перегоревшие лампочки. Но не мне жаловаться, потому что я каждый месяц задерживала оплату за жилье.

Вытянув перед собой руки, я на ощупь пробиралась вперед. Но тут благодаря лунному свету, проникавшему сквозь высокое окно рядом с моей квартирой, заметила большую тень. И с губ невольно сорвался крик.

Пока я нащупывала перцовый баллончик в наплечной сумке, которую купила на распродаже в комиссионном магазине, в темноте вспыхнул экран телефона. И в голубоватом свечении я увидела лицо Вишеса.

Он стоял, прислонившись к стене у самой двери, в связанном на заказ темно-синем свитере, рукава закатаны до локтей, в черных брюках и стильных ботинках, на которых не отпечаталось ни одного залома. Сейчас Вишес был похож на модель рекламы марки «Ralph Lauren», а я на уборщицу. И от одной этой мысли я начала хмуриться еще до того, как он открыл рот.

– Ты меня удивила, Служанка.

Услышав это прозвище, я нахмурилась еще сильнее. Служанка.

Взгляд Вишеса упал на перцовый баллончик, но это ни капли не смутило его.

– Я считал, что ты придешь за чаевыми.

– В самом деле? – Напряжение слегка ослабло, а страх отступил, но сердце продолжало колотиться в груди, правда, уже по другой причине. – Что ж, вот тебе совет – если ты решаешь в одиночку разрушить чью-то жизнь, то не жди, что этот человек захочет общаться с тобой. Даже ради денег.

Кажется, его не задел мой язвительный тон. Оттолкнувшись от стены, Вишес направился ко мне с такой целеустремленностью и самоуверенностью, что это в очередной раз напомнило мне, что он ощущает себя намного комфортнее, чем я. И остановился он только тогда, когда его грудь коснулась моей, отчего тело тут же пронзила дрожь.

Я отступила назад и, скрестив руки на груди, изогнула бровь.

– Как ты меня нашел?

– Твоя подружка Рашель решила, что я хочу устроить тебе свидание-сюрприз. Она явно не отличается сообразительностью, но ты ведь всегда питала слабость к простачкам.

Отведя взгляд в сторону, я уставилась на облупившуюся, потертую дверь, ведущую в мою квартиру размером с обувную коробку.

– Зачем ты пришел, Вишес?

– Ты сказала, что работала помощницей, – слегка пожав плечами, ответил он.

– И?

– Мне как раз нужна одна.