Улыбка скользнула по губам тети Анни.

— И нет. И да. Сокровища созданы богами, но сделаны они руками смертных людей и из обычных смертных материалов. Вещи исчезают, рассыпаются, но вложенная в них сила — можно это назвать душой Сокровища — столь же бессмертна, как и ее Творители. Когда исчезает тело вещи, душа передается, «перевоплощается», находит другое вместилище. Некоторое время Чаша была сосудом этой силы. Но теперь, думаю, она пуста. Или ты чувствуешь по-другому?

Нита пристально вглядывалась в Чашу. Наконец она вымолвила:

— Я не знаю. Если бы… если бы суметь пробудить ее, эту душу. Но как? Как это сделать? Тетя помолчала.

— Надо выяснить как, — сказала она. — Но пойдем посмотрим Меч.

Они поднялись на один лестничный пролет, прошли через два зала. Третий зал оказался буквально забит древними золотыми изделиями: булавки, ожерелья, браслеты, бусины и узорные пластинки для украшения запястий.

— Золото когда-то добывали в районе Виклоу, — пояснила тетя, — это недалеко от нас. Но к началу четвертого века золотая жила иссякла. Взгляни-ка сюда. Эта вещь стоит дороже всех выставленных здесь вместе взятых.

В самом центре зала в плоской горизонтальной витрине на красном бархате лежал Меч. Длинный и узкий, напоминающий по форме ивовый лист, без единого украшения, бронзовый клинок был зазубрен, поцарапан и словно бы искорежен в давних битвах. Нита склонилась над ним, стараясь почувствовать, уловить невидимые токи, исходящие от старинного клинка.

— А вот он очень старый, — сказала она.

— Да, намного древнее Чаши, — подтвердила тетя Анни. — Изделие Бронзового века.

Нита согласно кивнула. В этой старой бронзе все еще сохранялось воспоминание о былой силе. Тоскующее, скорбное, слабое…

— Итак, — вздохнула Нита, — у нас есть Камень, Чаша и Меч, почти утративший воспоминания и вряд ли готовый возродиться… И нет Копья.

— Ты права. Конечно, наши волшебники не успокоятся, пока не найдут Меч, в котором могла воплотиться Сила. Но дух Копья Луин, кажется, исчез навсегда. То ли не нашлось достаточно прочного вместилища, тела, то ли сама суть, душа Копья оказалась слишком мощной для нашей Вселенной и та не смогла удержать его.

Нита тоже полагала, что Копье исчезло навсегда.

Весь день они провели, как и обещала тетя, в туристических забавах. Болтались по торговому центру на Сент Стивен Грин, пили чай в Шелбурн Отеле, слушали уличных музыкантов, игравших на дудках и банджо, а иногда и на ложках. Они прошлись по мосту О'Коннелл, перекинутому через реку Лиффи, чтобы взглянуть на красивый изгиб другого моста — знаменитого Хафпенни, достопримечательность и символ Дублина. Потом долго ныряли в магазинчики на южной стороне моста Хафпенни, места, называемого в Дублине Левым берегом. Немного посидели на О'Коннелл Стрит около статуи богини реки Лиффи, отдыхая у каменной чаши фонтана и блаженствуя в этот жаркий день в мареве его брызг.

Около семи часов вечера они двинулись к пабу, в котором и должна была состояться намеченная на этот вечер встреча. Лонг Холл оказался красивым местом с наклонными стенами из цветного стекла.

Они вошли внутрь, и Нита с восхищением воззрилась на громадную полированную стойку бара и на трехметровые зеркала позади ее. Всюду было резное дерево, плавно изогнутое цветное стекло и сверкающие латунные ограждения. В зале стоял сплошной гул. Люди пили, ели, разговаривали.

— Мы встречаемся в задней комнате. Привет, Джек, — сказала тетя Анни человеку за стойкой.

— Это Джек Мурн, — сказала тетя Анни, когда они с Нитой протискивались под низким арочным сводом в ту самую заднюю комнату.