– И даже не станешь обещать замолвить за меня словечко перед кузиной? – спросила она.

– Как я могу опуститься до столь банального вранья?

Девушка улыбнулась.

– Хорошо, подумаю, – вдруг пообещала она. – И хоть ты не спросил, меня зовут Жанна!

– Знаю, – соврал я.

– Откуда?

– Это моя работа!

Я послал Жанне воздушный поцелуй и заглянул в гримерку Ольги Орловой.

– Тук-тук! – сказал, уже распахнув дверь.

Русская прима испуганно вздрогнула и оторвалась от зеркала.

– О-о-о… – протянула она и смущенно улыбнулась. – Жан-Пьер, я должна извиниться за вчерашнее. Это все шампанское. Прости!

– В самом деле? – прищурился я. – А может, повторим?

– Не думаю, что это будет уместно, – мягко ответила Ольга и зарделась.

– Если вдруг передумаешь, всегда к твоим услугам!

Я подмигнул танцовщице и закрыл дверь гримерки, нисколько не смущенный отказом. Уверен, это не последний прием с бесплатным шампанским…

Мимолетный флирт поднял настроение, и в кабинет Софи я вошел, продолжая тихонько посмеиваться себе под нос. Кузина оторвалась от бумаг и с удивлением спросила:

– У нас все так хорошо?

– Лучше не бывает! – ухмыльнулся я, накинул кепку на крючок вешалки и развалился в кресле. – Нас либо вздернут за государственную измену, либо перестреляют сицилийцы!

Софи тяжело вздохнула и потребовала:

– Рассказывай, Жан-Пьер!

Я вкратце пересказал все, что сумел выяснить о Дизеле, потом поведал и об уличной стычке.

– Уверен, что это были сицилийцы? – спросила Софи.

– А с каких пор в этом районе грабят средь бела дня? – фыркнул я в ответ. – Но это ерунда. Лучше скажи, что будем делать с бумагами.

Софи покачала головой.

– Пока что, Жан-Пьер, это лишь твои догадки. И потом – мы лишь вернем Анри имущество его дяди. В конце концов, он его наследник.

– Расскажешь это, когда нас поведут на эшафот.

– К черту все! Мы не можем отказаться от ста тысяч франков! Да и Анри от меня не отстанет! Он без пяти минут банкрот и загнан в угол. Я не собираюсь становиться между ним и спасением. Затопчет!

Софи раскраснелась, и я не преминул заметить:

– Ты еще красивее, когда сердишься.

– Убирайся к дьяволу, Жан-Пьер! Пьетро никогда не мотал мне нервы, как ты!

– Творческая натура, что с него взять! – рассмеялся я, но сразу осекся и в задумчивости откинулся на спинку кресла.

А какой я на самом деле? Нервный художник или развязный костолом? Или некто совсем другой? Осталось хоть что-то от меня настоящего или прежняя личность потеряна бесповоротно? Получится вернуть память или нет? И что, черт побери, со мной произошло?!

– Жан-Пьер! – окликнула меня Софи. – Жан-Пьер, с тобой все в порядке?

– Просто задумался, – отмахнулся я и поднялся из кресла. – Ты звонила Джимми Чену? Чем раньше отправим табак китайцам, тем лучше. Не хватало еще, чтобы о сделке пронюхали люди Джузеппе.

Кузина налила из хрустального графина в стакан воды, сделала несколько медленных глотков и кивнула.

– Ты прав, тянуть с этим не стоит. Я позвоню Чену и обговорю время. Но пока об этом никому ни слова.

– Нем как рыба, – пообещал я. Единственный секрет, что человек не выболтает ни под пытками, ни случайно, – это тот, в который его не посчитали нужным посвятить.