— Вижу, вы донор внутренних органов? — произнес коп, не отрывая глаз от удостоверения. — Вы действительно думаете, что это разумное решение?

Питер оторопел.

— Ну, я…

— Это регистрационный талон на автомобиль, сэр? — Коп быстро сменил тему. Теперь он смотрел на лист канареечно-желтой бумаги.

— Да.

— Пожалуйста, передайте его мне.

Питер протянул талон через окно. Теперь коп держал в одной руке водительское удостоверение Питера, а в другой — регистрационный талон на автомобиль Дейдры. Он долго смотрел то на один документ, то на другой. Почувствовав, как что-то прикоснулось к его бедру, Питер вздрогнул, но тут же понял, что это рука Мэри. Он положил на нее свою руку и сжал.

— Ваша сестра? — нарушил затянувшуюся паузу коп и поднял на них ярко-серые глаза.

— Да…

— Ее фамилия Финни. Ваша — Джексон.

— Дейдра год была замужем, между средней школой и колледжем, — ответила Мэри. Спокойно, уверенно, без признаков паники. Питер поверил бы в это спокойствие, если б не пальцы, вжимающиеся в его бедро. — Она оставила фамилию мужа. Только и всего.

— Год, говорите? Между средней школой и колледжем? Вышла замуж. Тэк.

Он вновь уставился на документы. Питер видел, как ходит из стороны в сторону верхушка шляпы, которая так хорошо смотрелась на симпатяге медвежонке. Нахлынувшее было облегчение испарилось без следа.

— Между средней школой и колледжем, — повторил коп, не поднимая головы, а в мозгу Питера вдруг раздались другие, не произнесенные вслух слова: Вижу, вы донор внутренних органов. Вы действительно думаете, что это разумно?

Мэри перевернула руку, теперь ее ногти впивались в ладонь Питера. Сердце у него сжалось, он вновь почувствовал себя нашкодившим ребенком, который точно знает, что за ним водится грешок.

— В чем… — начал он.

Коп, что ехал в патрульном автомобиле, приписанном к полицейскому участку города Безнадеги, встал. Сначала исчезла голова, потом рубашка с блестящей бляхой и, наконец, портупея. Теперь Питер видел лишь тяжелую пряжку ремня, торчащую из кобуры рукоятку револьвера да складки материи цвета хаки у ширинки.

А в голосе, раздавшемся над крышей «акуры», не слышалось вопросительных интонаций.

— Выходите из машины, мистер Джексон.

Питер потянул на себя ручку, и коп отступил назад, чтобы дверца открылась. Мэри так сильно сжала руку Питера, что тот непроизвольно повернулся к ней. Обожженные участки кожи на ее щеках и на лбу теперь выделялись особенно ярко, потому что лицо Мэри посерело. Глаза широко распахнулись.

Не выходи из машины, беззвучно произнесли ее губы.

Я обязан, так же беззвучно ответил ей Питер и поставил ногу на асфальт федерального шоссе 50. Какое-то время Мэри все так же судорожно сжимала его руку, потом Питер высвободился и вылез из кабины. Коп смотрел на него сверху вниз. Шесть футов и семь дюймов, подумал Питер, никак не меньше. И внезапно перед ним, как в ускоренной съемке, пронеслись последующие события: гигант коп, достающий револьвер и нажимающий на спусковой крючок, высокоученые мозги Питера Джексона, летящие брызгами на крышу «акуры», Мэри, вытряхиваемая из кабины, брошенная лицом вниз на багажник, коп, насилующий ее прямо на шоссе, под ярким солнцем пустыни, в шляпе а-ля медвежонок Смоки, надвинутой на лоб, и кричащий: Тебя интересовали органы доноров, женщина? Вот тебе орган! Вот тебе!

— В чем дело, патрульный? — Во рту у Питера пересохло. — Думаю, я имею право знать.

Коп повернулся и направился к багажнику «акуры». Не оглядываясь, словно его не интересовало, последует Питер за ним или нет.