— Да, знаю — и мне не следовало так говорить.

— Неужели учитель для Тимми — такой уж большой расход?

— Дело не в расходах. И это просто чудо, что Тимми умеет читать. Просто изумительно. Я говорю искренне и хочу сейчас же посмотреть, как он это делает. Но вот вы говорите, что ему надо устроить школу... Говорите о предметах, которые он со временем будет изучать... А времени-то осталось не так уж много, мисс Феллоуз.

— То есть как? — заморгала глазами она.

— Вы же должны понимать, что эксперимент с Тимми не может продолжаться до бесконечности.

Ее охватил ужас, и пол у нее под ногами словно обратился в зыбучий песок.

О чем это Хоскинс? Она, наверное, не совсем поняла его. «Эксперимент не может продолжаться до бесконечности». Почему? Что случилось?

В мучительном озарении предстал перед ней профессор Адамевский со своим минералом, который через две недели отправили назад, чтобы очистить камеру стасиса для нового экспоната.

— Вы собираетесь отправить Тимми обратно? — еле слышно спросила она.

— Боюсь, что да.

— Но ведь это мальчик, доктор Хоскинс, — не камень.

— Все равно, — отвел глаза Хоскинс. — Не следует придавать ему слишком большого значения, знаете ли. Мы узнали от него почти все, что было возможно. Он не помнит ничего такого о неандертальской жизни, что было бы по-настоящему ценным для науки. Антропологи не очень-то понимают то, что он говорит, а вопросы, заданные ему через вас, не дали значительных результатов, так что...

— Я не верю, — онемевшими губами сказала мисс Феллоуз.

— Прошу вас, мисс Феллоуз. Это, конечно, произойдет не сегодня, но все же от этого не уйти. — Он обвел рукой свой заваленный стол. — Теперь, когда мы вот-вот начнем доставлять сюда людей исторической эпохи, нам понадобится все стасисное пространство, которое у нас есть.

У мисс Феллоуз это не укладывалось в голове.

— Но как же можно...

— Пожалуйста, не расстраивайтесь, мисс Феллоуз.

— Он единственный живой неандерталец на свете, а вы собираетесь отправить его назад?

— Я уже сказал. Мы узнали о нем все, что могли. Надо двигаться дальше.

— Нет.

— Мисс Феллоуз, прошу вас, прошу. Я знаю, вы сильно привязаны к мальчику. И кто вас упрекнет? Он сногсшибательный парень. И вы столько времени день и ночь находились при нем. Но ведь вы профессионал, мисс Феллоуз. Вы должны понимать, что дети, за которыми вы ухаживаете, приходят и уходят, и нечего надеяться удержать их навсегда. Это для вас не новость. Кроме того, Тимми вас покинет не сейчас — может быть, до той поры пройдет еще много месяцев. И если вы хотите, чтобы к нему тем временем ходил учитель — мы, конечно, сделаем все, что можно.

Она продолжала тупо смотреть на него.

— Вам что-нибудь дать, мисс Феллоуз?

— Нет, — прошептала она. — Ничего мне не надо. — Вся дрожа, она встала и, точно в кошмарном сне, побрела к выходу. Подождала, пока откроется дверь, и прошла через приемную, глядя прямо перед собой невидящими глазами.

Тимми отправляют обратно?

Обратно?

Что они все, с ума посходили? Тимми больше не неандерталец— разве только с виду. Он хороший, славный мальчик, он ходит в зеленом комбинезоне, любит диафильмы и сказки «Тысяча и одна ночь». Он наводит вечером порядок у себя в комнате. Он умеет пользоваться ложкой, ножом и вилкой. Он умеет читать.

И его собираются отослать назад в ледниковый период, где он будет блуждать в одиночку по забытой Богом тундре?

Но так же нельзя. Он не выживет, вернувшись в свой старый мир. Он больше к нему не подходит. Он не умеет ничего, что должен уметь неандерталец — зато научился многому такому, что в неандертальском мире абсолютно бесполезно.