Хотя она заявила ему, что не желает его присутствия, он остался, и, честно говоря, она была более чем благодарна ему за тот нежный и внимательный уход, которым он окружил ее, за то, как он держал ее за руку, за то, как он вытирал ей пот с лица. Он не отходил от нее ни на шаг, всегда готовый помочь, и ее слабые попытки восстановить себя против него терпели неудачу.

Она устала, но чувствовала себя абсолютно счастливой. С новорожденным младенцем на руках ей не хотелось затевать новую ссору. Эта безоговорочная капитуляция, покорность, то, как она улыбалась отцу своего ребенка, удивляли саму Бет. Запинаясь, она проговорила:

— Чарльза Айдэна Джона Сэвиджа будут звать Айдэном, чтобы избежать недоразумений.

— Да, конечно. — Он подошел к кровати и присел рядом, дотронувшись до крошечной младенческой ручки. В глазах его метались огоньки. — Думаю, вам надо отдохнуть, миссис Сэвидж. Рад видеть, что вы справились со всеми вашими собственными недоразумениями.

Словно в ответ на его слова, в комнату вошла сиделка, уложила ребенка и потушила свет.

— Отдыхайте, миссис Сэвидж, — сказала она, — если вам что-нибудь понадобится, позвоните. Мистер Сэвидж?..

Изгиб ее белобрысых бровей был откровенно кокетливым, голубые глаза искрились. Бет сонно улыбнулась: вероятно, следовало бы ревновать, но ей было все равно. Все женщины готовы были упасть в объятия Чарльза Сэвиджа с тех пор, как он вышел из подросткового возраста. Тут не было ревности, одна только гордость. Бет удивленно услышала:

— Я останусь, пока моя жена не уснет.

Она почувствовала прикосновение его грубой, небритой щеки к своей, и теплые волны сна поглотили ее. Последнее, что она подумала, — это что, может быть, он прав. Наверно, она покончила со всеми своими недоразумениями.

После обеда, окруженная букетами цветов, самый большой и красивый из которых был прислан Чарльзом, Бет уже знала, что «недоразумения» никуда не делись, все осталось по-прежнему, особенно это касалось ее решения изменить свою жизнь.

Он позвонил очень рано, переполненный нежными чувствами, но она поговорила с ним коротко, сказав, что у нее много гостей (это было правдой) и что она плохо его слышит (что было совсем откровенным враньем, ведь она расслышала даже, как изменился его голос, когда он сказал, что заедет позже).

Теперь ее родители уже уходили, с ними ушла и миссис Пенни, которая тоже заходила посмотреть на прибавление семейства. Потом пришла Элли, и, хотя Бет рассчитывала хорошенько продумать наедине, что она скажет Чарльзу при встрече, она с радостью встретила подругу.

После искренних объятий и восхищенных охов Элли преподнесла ей букет весенних цветов и состроила веселую гримасу:

— Тут и без этого цветов предостаточно. Но не волнуйся, у меня есть еще что-то, что тебя больше порадует. — Она положила на колени Бет бандероль. — Прихожу сегодня утром в агентство и вижу это. Там было вложено письмо, поэтому я знаю, что внутри. Раскрой!

Когда Бет расправилась с липкой лентой и оберточной бумагой, в руках у нее оказалась последняя книга Уильяма, та, над которой они вместе работали. С порозовевшими щеками она прочла приложенную к книге записку:

«Если Вам когда-нибудь снова понадобится работа или что-нибудь еще — не стесняйтесь. Я всегда рядом. Ваш Уилл».

Это было неожиданно, но приятно и не совсем бесполезно, особенно когда вдруг в комнату влетел Чарльз.

— Кто-то прислал тебе книгу? Привет, Элли. — Он мельком взглянул на девушку, ибо больше всего его заинтересовала записка, которую он выхватил у Бет из рук.

Потом он отвернулся, бросил карточку на постель и прошелся по комнате, стараясь успокоиться.

Бет догадалась, просто почувствовала, что творится в его изощренной, подозрительной голове, и прошипела, не обращая внимания на Элли:

— Если ты собираешься отыскать сходство, забудь об этом.