– Это чувство взаимно?

– В смысле влюблен ли в Тофера я? – переспросил Сэм. – Не уверен. Я об этом никогда не думал. Привлекают меня определенно мужчины, если вы об этом. Но я слишком озабочен тем, чтобы быть собой, поэтому для меня сейчас не так важно быть с кем-то. Понимаете, да?

Психолог отметил это у себя.

– А что думают ваши родители?

– Мама точно не выдержит. – Сэм ощутил, как по спине бегут мурашки от одной мысли о том, чтобы рассказать ей правду. – Она над каждой серией «Анатомии страсти» рыдает, не представляю, что с ней будет. Потащит меня к какой-нибудь знахарке, наверное, и начнет подсыпать в еду таблетки с эстрогеном.

– А ваш отец?

– О, я своего отца никогда не видел, – сказал Сэм. – Он исчез задолго до того, как мама узнала, что беременна мной.

– А был ли у вас отчим, надежный человек в роли отца?

– Людей было полно, а вот надежных – ни одного. – Сэм рассмеялся. – Мама скакала от парня к парню, от работы к работе, от города к городу, протаскала меня вдоль всей реки Миссисипи, и в конце концов мы обосновались в Даунерс-Гроув. До восьми лет она заставляла меня звать ее «старшей сестричкой». Если этого мало, чтобы понять, какая у меня семья, то я уж и не знаю. Потому я и здесь.

Доктор Шерман счел это крайне занимательным и снова что-то записал.

– Что ж, мисс Гибсон, у меня чудесные новости, – сказал он. – Вы не трансгендер.

Это было последнее, что ожидал услышать Сэм после целого часа обсуждения его самой сокровенной тайны.

– Что, простите? – переспросил он.

– Вы росли без отца и с не самой ответственной матерью. Наверняка с детства вам не раз приходилось выступать в роли собственного родителя, – с уверенностью сказал доктор Шерман. – У вас не было иного выбора, кроме как заботиться не только о самой себе, но и о матери тоже. Без отца именно вам пришлось стать, скажем так, «мужчиной в доме». Таким образом, нет ничего удивительного в том, что вы хотите стать мужчиной.

Сэм ощутил себя так, будто приехал в автомастерскую ремонтировать машину, а механик принял ее за лошадь.

– Извините, но, по-моему, вы ошибаетесь, – сказал он. – Я трансгендер, потому что мой внутренний пол не совпадает с биологическим. И отсутствие отца здесь совершенно ни при чем.

– Да, я понимаю, вы считаете себя трансгендером, но по моему профессиональному мнению, это расстройство личности…

– Нет у меня никакого расстройства, – сказал Сэм. – Я с самого детства скрывал это и мучился. Вряд ли вы понимаете, как трудно было решиться сюда прийти и хоть кому-то рассказать. Я пришел за советом о том, как быть дальше и что сказать близким, а не слушать, как со мной разговаривают как с сумасшедшим.

Доктор Шерман снял очки и отложил блокнот. Сэм осознал, что психологу никогда его не понять и что не стоило вообще к нему приходить, когда услышал два слова:

– Юная леди, – сказал Шерман. – Я уже более четырех десятилетий изучаю человеческий разум. И прекрасно понимаю, как может быть желанно присоединиться к трансгендерному сообществу, но поверьте, оно есть не более чем очередная мода для бунтарей. Кроме того, трансгендерность все еще считается психическим расстройством во Всемирной организации здравоохранения. Я бы очень хотел вам помочь, но не стану рекомендовать калечить свое тело, поскольку ваши трудности можно разрешить посредством простой психотерапии.