* * *

Через десять минут Сифак Сергеевич сел в маршрутку, призванную довезти его до средней школы. Где он являлся заместителем директора по хозчасти, проще говоря, завхозом. Колымага еле передвигала колёса, часто тормозила или притормаживала, а соседи чихали, хмыкали, пердели и зевали. И, казалось, не спешили. Пассажир был сроднен иным пассажирам, хотя ситуация и вымораживала каждое утро тупой обыденностью.

Из кабины шофёра донёсся аромат табака, водила явно закурил.

— Вот гондон! — пробормотал Сифак Сергеевич. Равнодушно и раздражённо одновременно. Он сам курил, но, как и любой курящий, ненавидел других курящих. Особо тогда, когда не мог закурить.

Маршрутка резко затормозила. Окурок полетел в свежую майскую травку на обочине, а в салоне нарисовался шоферюга — такой здоровый угрюмый парень, с монтировкой в волосатой руке. Молвил сквозь зубы:

— Короче! Кто назвал меня гондоном — отзовись, паскуда.

Салон оживился, невнятная какафония звуков трансформировалась во внятную.

— Что Вы творите! — воскликнул упитанный субъект. — Не надо паники, подумаешь, как-то назвали… Меня вон каждую минуту обзывают жирным, если не вслух, то про себя! — Толстяк огляделся с приосанкой. — Если каждый раз обращать внимание на слова, то чокнешься! Опустите монтировку и везите нас как везли. Верно, господа?

Господа в маршрутках не обитают. Поэтому слово взял не господин.

— Правильно, шофёр, мыслишь! — отозвался тощий чувачок, наверняка один из тех, кто любит жирных обзывать жирными. — Врежь тому поганцу, который нарёк тебя презервативом!

— Презерватив и гондон — это разные штуки! — авторитетно заявила некая особа в очках. Типичнейшая хрестоматийная мышь.

В современном обществе постоянно идёт борьба за выживание своего Чувства Собственного Величия (ЧСВ). Каждый сапиенс норовит притянуть к себе внимание, любым способом и в любом месте. Эволюция сознания XXI века.

Сифак Сергеевич не испугался и не расстроился. Хотя и не признался.

— Может, эээ, — он по очереди взглядывал то на пассажиров, то на водилу. И недвусмысленно крутил кистью правой руки, имитируя езду.

— Я — мент, — вклинился в беседу широкоскулый мужик с противной мордой. Чем именно она противна — было непонятно. Но было понятно, что морда противная. Таков был единодушный вердикт салона. Молчаливый и непоколебимый.

— Вот мои позорные корочки российской полиции, — мужик нахально махнул красным прямоугольником. — Есть вопросы?

— Ок, я понял, — нехотя проворчал водила. Он трахнул менту по голове монтировкой и вернулся за руль. — Следующая остановка — «Школа»!

Мент заткнулся, на какое-то время. И то ладно.

* * *

— Чмо!

— Урод!

— Дебил!

— Хуйнапутало!

— Траляля!

— Олигофрен!

— Пидар ёбманный!

Такие эпитеты встретили Сифака, едва он переступил порог школы. Ему задорно кричали учителя и ученики. Некоторые на ходу пожимали завхозу руку.

— Мудило! — широко ухмыльнулся трудовик, дружески хлопая коллегу по плечу.

Работник школы, в натуре открыв рот, миновал школьный коридор со школьной тусой, и попал прямо в объятия школьного директора.