С базарной площади несёт тухлым мясом. Его развешивают на железных крюках и оно так висит весь день. Вечером его кладут в холодильник, если он есть. Или жарят на электрической плите со спиралью. Днём не жарят. Всё, что горит, стоит денег. Даже кизяк с соломой. Им приходится топить зимой, когда холодно весь день. А тесла-зацепления бывают только вечером и немножечко утром. Утреннего едва хватает, чтобы вскипятить чай. Хорошо, когда есть аккумуляторы. Но они не у всех. У большинства — только кизяк с соломой.

Зато у нас аккумуляторы есть. У нас, у семейства Кроссоверо. У нас много хороших вещей. Наш дом самый красивый на всей улице. А может и во всём городе. Ведь мы тут власть. Ну, почти. Потому что власть в городе — Пульхерия Павловна. Она произрастает на главной площади и цветёт большими белыми цветами.

Мама рассказывала, что когда-то здесь рос саженец дерева Вак-Вак по имени Анчар. Сначала он был не злой и правил мудро, но потом возгордился. Он стал требовать от горожан сокровищ и поклонения. А когда лев Абу-ль-Фазл, посланный Подгорным Королём, пришёл увещевать его, он сорвал с него голову и увенчал себя ею. Но лев не стал служить Вак-Ваку, и тот убил голову Абу-ль-Фазла своим ядом. Тогда пришли существа от Короля и порубили Анчара на дрова. А на его месте посадили Пульхерию Павловну. Она умная и всегда даёт хорошие советы. Но она не может ходить и следить за порядком. Это работа семейства Кроссоверо. Так что главная, конечно, Пульхерия Павловна, но без нас она не смогла бы править.

Мой отец — Электрический Кот, его зовут Валентино Родольфо Кроссоверо. Он очень сильный. Он может посылать из глаз лучи, которые всё сжигают и разрезают. Он видит сквозь стены. Он может идти по дороге долго-долго без еды и даже без воды. И ещё он всегда находит то, что ищет. Поэтому его называют персекьютор, преследователь. Это свойство записано в глобальной переменной нашей основы. Я пока не знаю, что это такое — глобальная переменная. Но когда-нибудь я попаду в Тора-Бору, и там меня научат и изменят, как отца. А чтобы туда попасть, нужно ходить в школу, много тренироваться и веровать в Господа нашего Иисуса Христа. И вот тогда…

— Ма-а-аша! — громко кричит кто-то из-за стены. — Ма-а-а-аашенька!

ИЗВИНИТЕ, ЕСЛИ НЕ ВОВРЕМЯ

Базилио дёрнулся всем телом и проснулся.

Он лежал в ложбинке меж корней огромной липы, застеленной свежими ветками. С трудом припомнилось, как он давеча настриг их лазером, удачно запитавшись от маленькой "электры".

Ему было жарко. Ложась спать, он выставил слишком высокую внутреннюю температуру — и перегрелся.

Он выключил батареи. Полежал немного, остывая, прислушиваясь к шорохам ночи. Потом осторожно встал, чувствуя подушечками ног земляной холод, и сделал несколько шагов.

Было темно. Жёлтая зимняя заря потихоньку разгоралась — но где-то далеко, откуда долетали только отдельные отсветы. Воздух казался каким-то пухлым, как бы набитым влагой.

Робко свистнула какая-то птица. Никто ей не ответил, и она обиженно замолчала.

Алиса, тихо спящая в той же ложбинке, задёргалась, заметалась во сне. Базилио кинулся к ней.

— Холодно… — простонала лиса сквозь зубы.

Кот, недолго думая, лёг на лису сверху, накрыл собой, подняв температуру тела до сорока двух градусов.

Через пару минут у него закружилась голова от перегрева. Зато Алиса успокоилась, засопела сонно и уютно. Базилио осторожно понизил градус до обычных тридцати восьми и устроился поудобнее. Осторожно потрогал торчащий лисий нос. Тот показался очень холодным. Тогда он осторожно подышал ей в ноздри. Лиса тихонечко фыркнула во сне и чуть приоткрыла рот. Обнажилась алая полоска десны и мелкие жемчужинки зубов.

"Я лежу на лисе" — эта мысль проплыла у Базилио в голове, как длинная водоросль, оторвавшаяся от речного дна и подхваченная потоком мыслей.