Аль-Фулани снова вздымает свой спадон, холодная сталь описывает полукруг, в конце которого умная холодная голова космического инженера Игоря Сергеева должна слететь с плеч и откатиться в дальний угол, забрызгав каменный пол горячей и благородной кровью. Но и на этот раз вместо не слишком толстой шеи, умещающейся в воротник сорок первого размера, в конце полукруга оказывается кованая сталь семнадцатого века. Снова столкновение клинков, искры, отшибающий ладони удар, камертонный звон, лязг…

Делаю попытку атаковать: всем телом раскручиваю почти двухметровый меч, как метатель молота раскручивает свой снаряд перед броском, вытягиваюсь вперед, целясь в середину черного туловища, но вместо мягкой плоти попадаю во вражеский клинок, и все повторяется: удар, искры, звон…

Мне хочется погрузить отбитые ладони в холодную воду. Сил больше не осталось. Если бы в одном из доспехов, как в прошлый раз, сидел Аллан Маккой, да еще с пистолетом, да еще если бы он хотел мне помочь… Где же Курт Дивервассер? Где его головорезы? Или Витя Ивлев, или Гуго Вернер, или кто угодно, способный склонить весы удачи в мою пользу… Где все?!

– Так это ты?! – наконец узнал меня доктор естествознания.

Странно, но это узнавание никак не смягчило его душу и не изменило первоначальных гнусных намерений. Двуручный меч вновь описал полукруг. А ведь мы почти подружились, он даже звал меня в оперу… Вот и верь после этого людям! Отскакиваю назад, острие пролетает в тридцати сантиметрах от моего подбородка. Шух! – лицо обдает воздухом. Теперь меч не утыкается в пол, а продолжает свое движение, завершает полный круг и идет на второй!

– Зачем пришел, русский шпион? – спрашивает Аль-Фулани, наступая. Сейчас он напоминает вертолет с вращающимся пропеллером. Острая лопасть с легким свистом рассекает воздух, приближаясь к моей шее.

– За своим другом? Ты опоздал!

Ах ты, сука! Я тоже пытаюсь раскрутить меч, и неожиданно мне это удается. Центробежная сила удерживает спадон в воздухе – оказывается, крутить его гораздо легче, чем наносить удары. Только как использовать это грозное оружие? Двуручные мечи не предназначены для фехтовальных схваток: ими ломали копья ощетинившейся «фаланги», разрушали ровный строй наступающих шеренг, оттесняли врага от упавшего с коня сюзерена… Сейчас мы безыскусно сходимся, окруженные летящими клинками. На определенном расстоянии мы просто зарубим друг друга…

– Пух! Дзинь! – что-то с силой ударяет в оставшегося без меча рыцаря.

– Ложись! – кричит кто-то сзади. – Пух! Пух!

Аль-Фулани вздрагивает, меч улетает в сторону и звонко бьется о стену, а сам он медленно опрокидывается на спину. Переводя дух, опускаю руки. Мой спадон, проскрежетав острием по каменным плитам, останавливается. Подбежавший Дивервассер наводит трубку глушителя на поверженного поэта. Как минимум одна пуля попала ему в грудь, в очередной раз подтвердив преимущество огнестрельного оружия над холодным. Недаром в свое время неблагородные аркебузы в руках беспородных горожан уничтожили рыцарство как класс, вместе с его традициями, сословной кичливостью и многолетней фехтовальной выучкой.

Лицо Аль-Фулани настолько бледно, что даже отблески каминного пламени не придают ему жизни.

– Вы все умрете! – приподняв голову, говорит он. – Сейчас Иоганн откроет газ…

Это последние слова гениального химика.