Во время нашей первой личной встречи доктор Шилдс дала мне подписать еще один, более строгий, договор о неразглашении сведений. Я даже не вправе упомянуть ее имя Лиззи.

– Ладно, соображу что-нибудь, – беспечно бросает она. – Ну что, теперь начос?

Я киваю и озвучиваю заказ Сэнджею. Мне как-то не по себе от того, что я не могу помочь подруге.

И не по себе от того, что я вынуждена что-то скрывать от Лиззи, ведь лучше нее меня никто не знает.

Хотя, возможно, это уже не так.

Глава 12

4 декабря, вторник

Вы сомневались насчет бордового лака, однако сегодня он на ваших ногтях.

Еще один признак того, что вы проникаетесь доверием.

И вы опять выбрали диван.

Поначалу вы откидываетесь на спинку и заносите за голову руки; язык вашего тела указывает на то, что вы более раскрепощены.

Вы не считаете, что готовы к тому, что последует дальше. Но вы готовы.

Вас для этого натренировали. Эмоционально вы стали более выносливой – подобно тому, как постепенно в ходе планомерных тренировок становится более выносливым бегун на марафонскую дистанцию.

Вам заданы несколько формальных «разогревающих» вопросов о минувших выходных.

И затем: Чтобы двинуться вперед, мы должны вернуться назад.

Едва эти слова произнесены, вы резко меняете позу, опуская руки и обхватывая ими себя. Классическая защитная реакция.

Должно быть, вы уже поняли, что вас ждет.

Пришла пора преодолеть этот последний барьер.

Вам снова задан, на этот раз устно, мягко-настойчивым тоном, вопрос, от которого вы отпрянули во время самого первого, компьютерного, сеанса, что проводился в кабинете № 214:

Джессика, вы когда-нибудь умышленно причиняли боль тому, кто вам дорог?

Вы сворачиваетесь в себя, смотрите на свои ноги, пряча лицо.

Медлить с ответом не запрещено.

Потом:

Расскажите.

Вы вскидываете голову. Глаза у вас вытаращены. Внезапно вы кажетесь гораздо моложе своих двадцати восьми лет; будто в вашем облике на короткое мгновение проступили черты тринадцатилетнего подростка.

Именно в этом возрасте для вас все изменилось.

В судьбе каждого человека есть поворотные моменты – порой внезапные, порой как будто бы предопределенные, словно к этому все и шло, – которые формируют и в конечном итоге цементируют его жизненный путь.

Эти моменты, столь же уникальные для каждого конкретного человека, как цепочки ДНК, если они максимально благоприятны, то создают ощущение, будто, подброшенные катапультой, вы возноситесь к звездам. При другой крайности вам кажется, что вас засасывают зыбучие пески.

Тот день, когда вас оставили присматривать за младшей сестрой – и она выпала из окна второго этажа, – вероятно, стал для вас главной демаркационной линией.

Вы рассказываете о том, как кинулись к ее обмякшей фигурке, лежавшей перед домом на асфальте, а по вашему лицу текут слезы. Ваше дыхание учащается, вы захлебываетесь словами. Ваше тело, и ваш ум, проваливаются в некую эмоциональную бездну. Вы выдавливаете из себя еще одно мучительное предложение – Это все по моей вине – и больше уже не в состоянии сдерживать дрожь: вас всю трясет.

Вас бережно укутывают кашемировым палантином, разглаживают его на плечах, и это возымеет успокаивающий эффект.

Вы делаете судорожный вдох.

Вам говорят то, что вы хотите услышать:

Вы не виноваты.

Вам еще есть, чем поделиться, но на сегодня достаточно. Вы на грани изнеможения.

Ваши усилия достойны похвалы, и вы ее получаете. Не каждому хватает смелости заглянуть в лицо своим демонам.

Слушая, вы рассеянно поглаживаете серо-коричневый шерстяной палантин, укрывающий ваши плечи.