И вот теперь их металлические тюремщики начали прокручивать записи, взятые из банка данных, и подражать звукам человеческой речи. А значит, попытка пленников воспрепятствовать планам берсеркеров была заведомо тщетной.

- Так что, любимая, ты сама видишь - от нас тут ничего не зависит. Даже если мы откажемся разговаривать, они используют записи и проанализируют язык математически. Они могут получить все, что им нужно, и без нашей помощи. - Через некоторое время юноша добавил: - Понимаешь, Кэрол, нас никто не станет искать. Если и станет, то очень не скоро - через несколько месяцев, не раньше. А если кто-то все-таки отправится на поиски и найдет нас - да поможет ему Бог. - Кэрол не спорила. Большую часть времени она просто смотрела в пространство. Иногда она снова принималась кусать руку.

Потом тюремщики принялись понукать своих пленников и заставлять их говорить без умолку. Если люди замолкали больше чем на минуту, берсеркер пользовался своими новыми познаниями в языке, чтобы приказать пленникам продолжать говорить. Когда этого оказывалось недостаточно, берсеркер брал обоих людей за руки и пускал несильный электрический разряд. Таким образом - встряхивая людей электричеством и обращаясь к ним своим монотонным, чудовищно терпеливым голосом - ему удавалось заставить хотя бы одного из пленников бодрствовать и разговаривать.

Постепенно такой распорядок стал обычным: один из пленников спал, а со вторым в это время разговаривали - или, точнее будет сказать, его в это время допрашивали. Постепенно, несмотря на сон или, скорее, промежутки тяжелого забытья без сновидений, оба пленника начали изнемогать, как умственно, так и физически.

Вот так и тянулись дни. Скарлок не мог даже приблизительно сказать, сколько времени уже прошло. Он давно позабыл о хронометре. Когда Скарлок сидел в рубке и разговаривал с берсеркером, ему даже в голову не приходило взглянуть на показания прибора. Иногда эта мысль мелькала у него в мозгу в те короткие промежутки, когда разговор с берсеркером уже заканчивался, но Скарлок только успевал дойти до неосвещенной каюты, упасть на койку и забыться тяжелым сном. Впрочем, вполне возможно, что корабельные часы, как и двигатель, были выведены из строя.

Самому исследовательскому кораблику явно устроили лоботомию, но вспомогательные службы, как и прежде, обеспечивали людей водой и пищей, система жизнеобеспечения следила за чистотой воздуха, и искусственная гравитация продолжала поддерживаться на прежнем уровне. Кэрол и Скарлок теперь виделись редко и мимолетно. Самое большее, что им удавалось, - это перекинуться несколькими ничего не значащими словами, когда одного из них вели в каюту, а второго - в рубку, на нескончаемый допрос.

Терзавший людей запредельный ужас постепенно становился терпимым. Человек привыкает ко всему - даже к близости смерти.

Но перемены продолжались. Познания берсеркеров в человеческом языке постепенно увеличивались. По ходу расспросов в их речи появлялась то новая интонация, то новый смысловой оттенок - сперва едва различимые, потом четко выраженные. Теперь уже было очевидно, что их тюремщики сильно заинтересованы в чем-то еще, помимо изучения одного или нескольких соларианских языков. И характер этих новых намерений берсеркеров был, мягко говоря, зловещим.

В какой-то момент Скарлок - ему лучше удавалось держаться начеку заметил эту перемену. Он сидел в рубке, наедине с берсеркерами, и один из них потребовал его внимания, указав на центральный голографический экран.

Берсеркеры давно уже установили полный контроль над оптэлектронным мозгом кораблика, и теперь по их приказу он изобразил на экране узор из светящихся искр - несколько ближайших планетарных систем. Рядом со звездами и некоторыми из планет появились их названия, написанные на общесоларианском языке. Теперь берсеркера интересовали сведения о континентах, городах и заводах, где строили космические корабли.

Через некоторое время - возможно, через стандартный месяц - Скарлок понял, что удерживающий их в плену искусственный разум научился практически свободно разговаривать с ними.