Это было уже жестоко! А жестокости с его стороны Ева ожидала еще меньше, чем злости. Ее руки опустились, горшки в стопках закачались и рассыпались. Ева принялась их собирать, но слезы, навернувшиеся на глаза, мешали видеть. Она упрямо пыталась их составить обратно, чтобы Адам не заметил, как она заплакала, но сопли, быстро забившие нос, ее выдали. Раздалось громкое предательское шмыганье. Ева отчаянно пыталась сложить сыплющиеся горшки обратно в стопку, как будто это ее жизнь рассыпалась и катается в беспорядке.

— Ева… Прости!.. — Адам кинулся было к ней, неудача с Лилит разом показалась ему ерундой по сравнению с тем, что он натворил сейчас.

Ева, как только заметила, что он к ней приближается, бросилась к задней двери и выбежала во двор. Спрятавшись за старой полуразрушенной беседкой, она отдала всю себя слезам. И правда, кого обманывать? Она — старая дева! Никому не нужная, никем не любимая! Господи, ну зачем она вообще родилась?! Ева плакала и плакала. Вот он — долгожданный, наивысший миг агонии розы! Слезы одинокой женщины, хоронящей свою молодость, слезы по любви неполученной, а еще больше о любви нерастраченной. Бесплодное ожидание рождает одну тоску. Но это ничто по сравнению с эмбрионом чувства, что умирает и разлагается внутри. Ева плачет по своей так и не родившейся любви.

Когда Ева, наконец, вылезла из своего угла и побрела обратно к теплице, уже стемнело. Посмотрев на старые часы, сонно тикавшие на стенке, и увидев, что рабочий день давно закончен, она кисло усмехнулась. «Какой смысл ей вообще ходить домой? Разве что сегодня ее ждет там последнее яблоко…»

Ева шла медленно, прижимаясь к стенкам домов, вдруг сверху упадет кирпич? Хорошо бы…

Войдя в квартиру, она привычным движением, не глядя, повесила мешковатое пальто на крючок, кинула на диван халат, переоделась в домашнее платье, сняла очки, поставила чайник и включила телевизор.

Новости, новости, новости…

У Евы часто складывалось такое впечатление, что она сидит у маленького окошечка в настоящий разноцветный мир, где на самом деле и есть жизнь, а то, где находится она, какой-то искусственный каземат. Живые существа сидят каждое в своей ячейке и через свои маленькие окошечки наблюдают за настоящей жизнью.

Ева рассматривала последнее яблоко — оно уже немного сморщилось и обветрилось. «Как я», — подумала Ева. И правда, как она… За этот день она постарела больше, чем за целый год.

Ева откусила яблоко, потом, не глядя, еще раз… У него был какой-то противный привкус. Оказалось, внутри сидел нахальный жирный червяк. Ева отшатнулась от яблока, но бросить не решилась, чтобы не намусорить. «Нет, не как я — хоть червяк хочет это яблоко…»

Женщина задремала в кресле под нескончаемые объяснения в любви Фернандо к Антонелле и их клятвы верности друг другу. Ее разбудил резкий звонок в дверь. Она мгновенно проснулась и напряженно воззрилась на экран, подумав, что звонок раздался там — это Лаура пришла и сейчас застанет своего жениха в объятиях подруги! Но второй звонок заставил разочарованно сникнуть. Звонили в ее собственную дверь. Опять соседка ключи забыла.

Ева нехотя открыла. На пороге стоял Адам. С цветами и тортом. Ева хмуро и вопросительно на него уставилась. Она все еще сердилась, но вид коробки с тортом немного смягчил ситуацию. Ева очень любила сладкое.

— Ева, я сегодня был не в духе. В общем, извини… Я не хотел сказать… То есть я сказал, но я так не думаю! — завершил свою речь Адам.

— Не думаешь, что я старая или что я — дева? — отчеканила Ева.

— Ни того, ни другого! То есть я не думаю, чтобы такая женщина, как ты… — «А она и в правду женщина!» — вдруг заметил Адам. Она, в этом полинялом ситцевом платье, с распущенными волосами и без очков.