— Нет, — ответил Флэндри с чувством, будто шел по минному полю.

Дженсенг указал белым, как мел, пальцем на пульт:

— Именно я призван следить за показаниями приборов, выискивая малейшие ошибки и исправляя их тут же по ходу дела. Я отслеживаю и вынюхиваю как гончий пес. Триста двадцать семь миллионов раз, с тех пор как вступил в эту должность, я спасал хлеб. Триста двадцать семь миллионов жизней обязаны мне. А как насчет тебя, чужак? Можешь ты похвастаться чем-нибудь в таком роде? — Нет.

— Впрочем, мне обязаны не только жизнью. — Тень легла на его лицо. — Что за польза от жизни, если все, для чего она существует, должно быть утеряно? Так лучше уж отдать то, что по праву принадлежит богам: жизнь, но не запятнанную и не оскверненную ничем и никем вроде тебя, чужак. Юнан Бизар обязана мне своей девственной чистотой. Мне и мне подобным. Мы дарим жизнь, мы же ее отнимаем, чтобы уберечь се святость.

Флэндри указал на черный рубильник и спросил негромко:

— А это зачем?

— Под нами, в фундаменте замка — атомная бомба. Любой, кто в данный момент несет службу, может взорвать ее со своего поста. Каждый приносит клятву совершить этот акт, если святая миссия провалится. Вот зачем этот рубильник.

На это Флэндри заметил:

— И это при том, что имеется запас пилюль и кораблей с заправленным топливом, на которых Биоконтроль мог бы отчалить отсюда куда-нибудь подальше?

— К несчастью, духовная деградация проникла и сюда, — вздохнул он горестно. — Нашлись бы и такие, кто так бы и поступил. Но они будут прокляты навеки. Я же по крайней мере спасу большую часть народа.

Дженсенг резко отвернулся.

— А теперь убирайтесь! — крикнул он.

Но Банданг уже карабкался по лесенке. Позади всех, улыбаясь, поднимался Вароу. Банданг вытер вспотевшее лицо.

— Ну и ну! — выдохнул правитель. — Вот это да! Я думаю… почетная отставка… Годы не щадят никого…

— Вы знаете закон, туан, — елейно пропел Вароу. — Никто из тех, кто носит на брови золотое клеймо, не может быть смещен иначе как голосованием равных ему по положению. Вы не соберете достаточного количества голосов, а только взбудоражите экстремистское крыло. — Он обернулся к Флэндри: — Дженсенг весьма влиятелен здесь. Но и помимо него есть достаточно таких, кто позаботится, чтобы замок взлетел на воздух в случае угрозы.

Флэндри кивнул. Если раньше у него и возникали сомнения в серьезности намерений этой публики, то теперь они полностью рассеялись.

— Не знаю, что в этом хорошего? — неуверенно протянул Банданг.

— Мы обсудим это с капитаном, — поклонился Вароу.

— Ну что ж, тогда всего хорошего, капитан! — Банданг поднял руку в отеческом напутствии. — Верю, мы еще встретимся где-нибудь. Но не в клетке?.. Конечно! Всего хорошего! — И он затрусил прочь.

Обратно Вароу шел не спеша. Они не начали говорить до тех пор, пока, поменяв одежду, не оказались в саду в блаженном тепле.

— Ну, так в чем вы хотели меня убедить, Вароу? — спросил Флэндри.

— В истине, — ответил тот. Все его бравада и запал бесследно исчезли. Теперь он вперился куда-то вдаль неподвижным взглядом. Чуть приоткрытый рот придавал ему окончательно отрешенный вид.

— Вы имеете в виду близорукий эгоизм этих фанатов? Да они же мечтают о том, чтобы сделать себя бессмертными!.