— Вы не до Симы едете? — раздался над ухом небесный голос.

— До нее.

— А можно, я с вами?

— Садись.

— Только у меня нет денег, — прощебетала девица, плюхаясь на переднее сиденье.

— У меня тоже нет, — на всякий случай сострил Федор, хотя девица годилась ему в дочери.

Нажал на педали, и железный скакун, взревев, будто его кастрировали, продолжил свой бег.

— Спасибо, — поблагодарила попутчица и представилась: — Настя Эппл!

— Эппл… это что? — не понял Фетисов, потому что отвык от подобных примочек.

В кабаках, в которых он играл, слэнг был в основном блатарский, потому что все посетители уже сидели или только собирались садиться.

— Эппл. Яблоко по-английски.

— А-а, знаю. Это такая компьютерная фирма. Еще политическая партия.

— Мы против компьютеров и политики, — отрубила Настя Эппл. — Нету никакой политики. Есть только самооборона.

— Скинхеды, что ли?

— Какие, к черту, скинхеды?! Я же говорю тебе, кулек, я — Настя Эппл! — довольно нервно отрубила девица, без предупреждения переходя на «ты».

«Неужели?» — шевельнулось на дне души Федора Николаевича.

— Фет, — кратко представился он, решившись.

Наступило молчание, будто Федор сморозил полную дичь.

— Ты… Вы что? — ему показалось, что в голосе попутчицы послышалось волнение. — Вы… композитор?

— Какой, к черту, композитор? Я — Фет, ты что, герлуха, про меня ничего не слыхала?

Он поглядел на нее и заметил, что рот у девицы сложен трубочкой, глаза открыты, будто она встретила на пути чудо-юдо.

— Будь проще! — вдруг прошептала она, как заклинание.

— Будь проще, пожалуйста, — пролепетал Фетисов, чувствуя, что сейчас заплачет.

— Вы в самом деле тот самый Фет?..

— Тот самый, тот самый! — заорал Федор и вертанул руль так, что машина чуть не опрокинулась. — Паспорт, что ли, тебе показать?

— Вам же Джон письмо прислал! — простонала Настя, елозя всеми своими конечностями. — Я не могу! Я сейчас сделаю! Высадите меня!

— Вообще-то не Джон, а Дерек Тэйлор, — решил восстановить правду Федор Николаевич, — битловский пресс-секретарь.

— И в Англии вы были? Мне говорил Вася Колин! Вы же встречались с Ленноном!

— Честно говоря, это вранье, — признался Федор Николаевич. — Не был я в Англии. Не выпустили меня. Ну и…

Его память кольнуло прошлое. Как кинопробы у дяди Стасика завернул худсовет студии. А потом прикрыли и картину, — министерство не договорилось с зарубежной стороной об экспедиции, а в России режиссер снимать отказался, говоря о недостоверности подобного подхода. Группа сильно грустила об утерянном Рае, но Станислав Львович, похоже, радовался в душе такому обороту дел. Сценарий был явно плох, и получилась бы сладчайшая залепуха. А так режиссер-коммунист сохранял лицо и даже переходил на время в отряд полугонимых.