|
Под диваном завозились. – А по матери скучаешь? – спросил Мошкин. Чимоданов неопределенно пожал плечами. – Я ее вижу пару раз в неделю. Мне хватает. Я думал, она не смирится, что я в гимназии какой-то учусь, но Глумович ее ужасно очаровал! Вступил к ней в гражданскую комиссию! Считает светофоры на Тверской, письма переводит на английский, а недавно открутил где-то знак «Кирпич» и преподнес ей вместе с букетом, – зевнул он. – А если у твоей мамы как-нибудь хватит фантазии нагрянуть в гимназию, навестить тебя там? – Не думаю. Арей поклялся, что у нее даже мысли такой не возникнет, – уверенно сказал Петруччо. – А тебе, Мошкин, как тут? – спросила Ната. Евгеша честно задумался. – Не знаю. Не привык еще. Хотя Арей говорил, что, кроме воды, я, возможно, через пару лет смогу управлять огнем. Это похоже, надо только схватить суть… Главное – начальная магия и дар стража. Остальное же здесь! – он коснулся пальцем лба. – А тебе-то самой тут как? – спросил Чимоданов. – Тут прикольно, – сказала Ната. – Лучше, чем дома. Здоровенная комната с дубовым засовом. Никто к тебе не сунется. – Не скучаешь? – Издеваешься? Меня домой не тянет! У меня вообще дома по сути не было, – заявила Ната. – Как это? – Да так. У мамы новый муж. Весь такой «равняйсь-смирно!». Лезет указывать, как мне одеваться. «Это неприлично! С какой прической ты ходишь?» Ну и все такое. А тут еще сестра старшая замуж вышла. Если у матери муж солдафон, то у этой придурок. Поставил пароль на компьютер. Берет без спроса мои кассеты и пишет на них какую-то свою муть. – И сколько у вас комнат? – Две, – сказала Ната. – Ого. Весело тебе! А ты не думала, чтобы их… ну ты понимаешь? – произнес Петруччо. – Зомбировать? Издеваешься? И куда бы я потом от этих двух павианов делась? Они и так друг друга ненавидят. У матери муж солдафон такой весь, а у Инки муж от армии уклоняется. Ната сказала это так пренебрежительно, словно ее мать и сестра были замужем не за людьми, а за какими-то надоедливыми тараканами. Мошкин подумал, что лучше ее сейчас не жалеть. Только схлопочешь по носу за жалость. Взгляд Наты задумчиво остановился на двери Мефодия. – Кстати, кто что думает о Буслаеве? По-моему, он ничего, нормальный парень, хотя эта девчонка, что с ним… пфээээ… – Ты о Даф? – спросил Чимоданов мечтательно. – Ну да. Какая-то ходячая нелепость! Как она глазки-то щурит, когда злится! Я мол, добрая вся такая, но вы меня довели. А пафос? А рюкзачок? А кот с крылышками бройлерного цыпленка! А балалайка в кобуре? – Подчеркиваю: это флейта, – сухо сказал Чимоданов. Что бы там ни говорила Ната, Дафна ему нравилась. А вот Мефодий нравился значительно меньше. Хотя ничего удивительного. Люди гораздо более снисходительны к существам противоположного пола. Им охотно прощается все то, за что собственный пол давно размазали бы по стене. Ната посмотрела на Чимоданова очень кисло. – Исподчеркивался уже. Я, вообрази, догадывалась… – Похоже, ты провоцируешь нас на неодобрение. Ты уверена, что это правильный путь? – сказал Мошкин. |
