|
- Ты думаешь, Бесси виновен? - с напускным равнодушием спросил Гудсон. - А то, - снова усмехнулся я. - Послушай, если за этим что-то кроется, ты скажи; я должен быть в курсе. Я ведь всегда делился с тобой информацией. Я надеюсь... - Не надо, - сухо сказал я. - Откуда, черт возьми, я знаю, его это рук дело или нет? Суд присяжных обвинил именно его, не так ли? - Меня не интересует мнение суда присяжных! - Вот бы никогда не подумал! - О'кей, друг, - криво усмехнулся Гудсон. - Подождем, пока тебе что-нибудь понадобится. Мы прибыли к зданию тюрьмы в 11.40. У ворот была небольшая толпа. Мы вышли из машины, подняв в знак приветствия руки. Ворота открылись в 11.45. Пара копов внимательно осмотрела наши карточки и пропустила вовнутрь. После казни Шнайдера, полиция опасалась, как бы вновь кто-нибудь не передал осужденному оружие и тот не устроил потасовку. Копы понимали, что это все равно бесполезно, но тщательно обыскивали всех. Мы остановились в тюремном дворике, не зная куда идти дальше. Вышел провожатый, и мы гуськом прошли в серое мрачное здание. Мне показалось, что осужденные на смерть преступники - мы сами. Пройдя коридором с низким потолком, мы вновь оказались во дворике. Дом смерти находился на дальнем конце тюремной территории. Нервно поеживаясь, мы увидели катафалк, который стоял перед этим зданием. Оно имело два входа: один вел в коридор, в конце которого находилась газовая камера, другой - в каморку, где сейчас находился Бесси. Дом смерти стоял особняком. Мы шли к нему. - Кто из вас будет присутствовать на последнем слове? - спросил охранник. Я поднял руку. - О'кей, ждите здесь. Остальные направились в коридор и стали с любопытством рассматривать газовую камеру. Гудсон прошел мимо меня последним и успел шепнуть: - Держи себя в руках, приятель. Я попытался беззаботно улыбнуться, но с удивлением обнаружил, что мышцы лица словно одеревенели. Нервы действительно были напряжены до предела. Газовая камера представляла собой восьмиугольник с окнами на семь сторон. Узкий коридор, где находились свидетели, был не более четырех футов в ширину. Из камеры выходила высокая стальная труба, посредством которой после казни камера проветривалась. Я глянул сквозь окно в газовую камеру. Там ничего не было, за исключением стула с высокой спинкой и ремнями. Снизу подходили трубы, по которым подавался газ. Я дернулся; все дрожало внутри, словно это меня должны были вскоре посадить на этот стул. Через окно были видны другие окна и коллеги, которые с любопытством рассматривали внутренности камеры. Они помахали мне рукой, и я автоматически ответил. Наверное, мы все были стаей обезьян. Пришло время свидания с Бесси. Он сидел в камере и курил сигарету. На нем были лишь трусы. Я вопросительно глянул на охранника. - Зачем вы его раздели? - Мы всегда так делаем. Газ скапливается в складках одежды и очень долго выветривается. - А если осужденные - женщины? Тот нервно усмехнулся. Вероятно, он тоже нервничал. - Их это уже не волнует. Бесси был рослым парнем с тяжелым лицом, на котором словно навечно застыла печаль. |
