Александр оделся, вышел из дома и зашагал по пустым, овеянным предрассветной прохладой улицам к Битцевскому парку. Было около пяти. Поливочные машины только начали отмывать налипшую за день грязь. В такие часы чувствуешь себя максимально заметным, но Александр ничем не рисковал. Нет ничего удивительного и криминального в том, что человек в пять утра идет по улице, а шанс на то, что встретишь в эти часы кого-то в лесу, был минимален. Пичушкин быстро прошел по дорожке к дому лесника, свернул на узкую тропинку и увидел шалаш, который содрогался от раскатистого храпа. Александр подумал, что в конце концов все делает правильно: мир не должен терпеть подобные звуки. Он достал из кармана ручку, прицелился в выглядывавшую из шалаша голову и нажал на спуск. Раздался тихий щелчок, но выстрела не последовало. Александр чертыхнулся и проверил, есть ли внутри пуля. Все оказалось в порядке, и он прицелился вновь. На сей раз хлопок был в разы более громким, и воздух наполнился запахом жженого пороха. Герман Червяков в последний раз с шумом выдохнул и замолчал навсегда. Из отверстия в голове вылилась тонкая струйка крови. Пичушкин подошел ближе и почувствовал острое желание потрогать пулевое отверстие, но не поддался ему. Пришлось бы снять перчатки, а значит, останутся следы. Александр взглянул на убитого. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым. Смерть убрала перепуганное и затравленное выражение с лица, скрипач выглядел спокойным и даже счастливым. Многие бы мечтали о такой смерти.

…НАВЕРНОЕ, СЛИШКОМ ДОБРЫЙ. ЭТО В ВАШЕЙ СИСТЕМЕ ЦЕННОСТЕЙ Я ЗЛОЙ, А НА САМОМ ДЕЛЕ ЗЛЫЕ – ВЫ. ЭТО ВЕДЬ ВЫ ВЫБРАСЫВАЕТЕ ЛЮДЕЙ НА ПОМОЙКУ, А НЕ Я, ВЕРНО?

Тело Червякова нашли в тот же день. Поскольку мужчина умер от огнестрельного ранения, в парк приехала милиция, развернув имитацию бурной деятельности. Никому не хотелось расследовать убийство бездомного. Он и при жизни мало кому был нужен, а уж смерть-то его и подавно всем была безразлична. Разве что лесник переживал, ведь рядом с его домом произошло убийство. Александр несколько дней подряд приходил в парк и всякий раз видел рядом с входом милицейскую машину. Нужно было повременить с охотой. Иногда после работы он долго высматривал жертву у метро, но всякий раз бросал эту затею. Незнакомца сложно считать человеком, соответственно, его убийство никак не могло обрадовать. Это массовка, а не люди. У них нет никакой истории, а главное, этой истории нет в их отношениях с Александром. Пичушкину нравилось расчищать пространство вокруг себя, поэтому он старался выбирать кого-то знакомого – приятеля или хотя бы парня из соседнего подъезда, которого он встречал на улице с детства, одноклассника, который издевался над ним в первые дни учебы в интернате. Девушки на высоких каблуках и мужчины в мятых футболках, выходящие из вестибюля метро, не казались ему достаточно настоящими, да и лишними их можно было назвать с натяжкой.

Спустя месяц после убийства Червякова Александр уже устал выбирать себе жертву. Он каждый день таскал с собой тяжелый пакет с гвоздодером, бутылкой водки, перчатками, пачкой сигарет и зажигалкой. Огнестрельная ручка всегда была у него при себе, но никого подходящего не находилось: жертва соскакивала в последний момент, например, кто-то вдруг встречал жену, а та начинала визжать из-за того, что муж подцепил очередного собутыльника.

Тем вечером Пичушкин вышел из супермаркета после смены и огляделся. Как и всегда, у выхода маячило несколько человек из числа постоянных клиентов.

– Саш, иди сюда, с кем познакомлю! – крикнул ему Валерий Долматов, живший в соседнем с Александром доме. Пичушкин знал Долматова чуть ли не с рождения, и казалось, за все эти годы тот ни капли не изменился. Рядом с Валерием стоял невзрачный мужчина, который что-то ожесточенно втолковывал собеседнику. Александр помедлил, но потом все же приблизился.