Варис встал первым, улыбаясь умильно, как всегда.

– Как вы, должно быть, соскучились по прелестному голосу вашей дражайшей сестрицы. Милорды, прошу вас, оставим их одних на несколько мгновений. Заботы, одолевающие наше несчастное государство, могут немного подождать.

Янос Слинт и великий мейстер Пицель тоже поднялись – один нерешительно, другой величественно. Мизинец был последним.

– Я прикажу стюарду приготовить вам комнаты в крепости Мейегора, – предложил он.

– Благодарю, лорд Петир, но я займу бывшие покои лорда Старка в башне Десницы.

– Стало быть, вы храбрее меня, Ланнистер, – засмеялся Мизинец. – Всем известно, какая судьба постигла двух последних десниц.

– Двух? Если уж вам хочется напугать меня, почему бы не сказать «четырех»?

– Четырех? – поднял бровь Мизинец. – Неужели и другие десницы до лорда Аррена нашли в этой башне свой печальный конец? Боюсь, я был слишком молод, чтобы уделять этому внимание.

– Последний десница Эйериса Таргариена был убит при взятии Королевской Гавани, хотя я не думаю, что он успел обосноваться в башне. Он пробыл десницей всего две недели. А его предшественника сожгли заживо. Перед этими были еще двое – они умерли без гроша в изгнании, но почитали себя счастливцами. Думается, из всех десниц только моему лорду‑отцу удалось покинуть Королевскую Гавань, не лишившись имени, имущества и какой‑либо части тела.

– Захватывающе, – сказал Мизинец. – Тем больше причин, по которым я предпочел бы ночевать в темнице.

«Быть может, твое желание еще сбудется», – подумал Тирион, но вслух сказал:

– Отвага сродни безумию – так я по крайней мере слышал. Какое бы проклятие ни тяготело над башней Десницы, я, хотелось бы думать, настолько мал, что оно меня не заметит.

Янос Слинт засмеялся, Мизинец улыбнулся, а великий мейстер Пицель с церемонным поклоном вышел из комнаты вслед за ними.

– Надеюсь, отец прислал тебя не затем, чтобы ты докучал нам уроками истории, – сказала Серсея, когда они удалились.

– Как я соскучился по твоему прелестному голосу, – вздохнул Тирион.

– Чего бы мне хотелось, так это вырвать нашему евнуху язык горячими щипцами. В своем ли уме наш отец? Или письмо подделал ты? – Серсея перечитала послание еще раз, с возрастающим раздражением. – С чего ему вздумалось навязать мне тебя? Я хотела, чтобы он сам приехал. – Она смяла пергамент в руках. – Я – регент Джоффри, и я послала ему королевский приказ!

– А он взял и не послушался. У него большая армия – он может себе это позволить. Впрочем, не он первый, верно?

Серсея сжала губы, и краска бросилась ей в лицо.

– Если я объявлю, что это письмо – подделка, и велю бросить тебя в темницу, меня послушаются, ручаюсь тебе.

Тирион понимал, что ступает по талому льду. Один неверный шаг – и он провалится.

– Не сомневаюсь, – дружелюбно сказал он. – И наш отец, у которого большая армия, тоже не оставит это без внимания. Но зачем тебе нужно бросать меня в темницу, милая сестра, – меня, который проделал столь долгий путь, чтобы помочь тебе?

– Твоя помощь мне не требуется. Я вызвала отца, а не тебя.

– Да, – согласился он, – но по‑настоящему тебе нужен только Джейме.

Сестра считает себя тонкой бестией, но они как‑никак росли вместе. Он читал по ее лицу, как по одной из своих любимых книг – сейчас он видел на нем ярость, страх и отчаяние.