Здесь шел убийца, отстреливая, как в тире, прихожан. Интересно, о чем он думал? Скорее всего, ни о чем. Человек, творящий такое, как компьютер, обрабатывающий программу. Шаг, выстрел, кровь, новые очки в игре. Наверное, и умирать ему было не страшно.

Мне нужен был настоятель этого храма Марк Загурский. Для чего? Меня не интересовали подробности прошедшей здесь бойни — я имел полный пакет материалов, включая фотографии с осмотра места происшествия, протоколы и аудио-записи допросов очевидцев. Я не великий криминалист и вряд ли увижу то, что укрылось от взора видных специалистов своего дела. Так что в принципе мне здесь делать нечего.

Если бы не одно обстоятельство.

Куратор сдержал обещание и усадил часть аналитиков мониторить ключевые слова «ложь… воцарение Правды» и еще некоторые из арсенала «правдолюбов».

Среди собранного ими информационного мусора я наткнулся на выложенную настоятелем этого храма в Интернет проповедь о нравственном выборе между Богом и нечистым. Там эти ключевые слова были. Не то чтобы они полностью кореллировали с меморандумом и призывами «правдолюбов», можно было бы не обращать на проповедь внимания — таких тысячи. Вот только так совпало, что через месяц после этой проповеди храм Санта Марии подвергся кровавому нападению.

Случайность или нет — проповедь падре и последовавшая расправа? Сколько угодно можно строить версий, начиная от того, что Загурский сам Ангел Заката и налет организовал с целью отвести от себя подозрения, и кончая тем, что «правдолюбам» не понравилось нарушение их монополии на борьбу с Ложью.

Куратора эта тема не вдохновила — он посоветовал мне не маяться дурью. Людей он на проработку давать не собирался. Он и так выделил ресурсы на версию Димы Гремлина, который якобы видел Ангела Заката. Теперь шеф привычно стонал, что у него исчерпаны сотрудники и ресурсы.

Я тоже не особенно верил, что это перспективное направление расследования. Но решил для очистки совести взглянуть на святого отца и место бойни. Может, что-то и екнет в груди.

Я поднялся по ступеням, истертым тысячами ног прихожан, и ступил в храм.

Сейчас был промежуток между службами. Убранство храма было достаточно скудным, но затейливые витражи и несколько мраморных статуй присутствовали. Были также плоские католические свечки, похожие на таблетки для разогрева еды, используемые туристами. Помещение делилось рядами скамеек — католики не привыкли выстаивать службу.

Я огляделся в полутьме. Увидел мальчонку лет пятнадцати, чистого видом и душой, в белой одежде, собирающего огарки свечей, и спросил, где падре.

— Он назначал вам? — деловито осведомился мальчонка.

Как в офисе. График встреч. Оказание услуг. Бизнес-планы. Католики традиционно расчетливы и зарегламентированы. Запад, однако.

— Я из полиции, — сказал я.

Лицо мальчишки поскучнело, и он удалился в служебное помещение.

Не было его минут пятнадцать — уж не подался ли в бега при виде полицейского?

Наконец он вернулся и объявил торжественно:

— Святой отец ждет вас.

За массивной металлической дверью располагался маленький коридорчик, через который мы прошли в просторное помещение.

Настоящий офис — принтер, факс, мебель из кожи и стали. Полстены занимала картина маслом с видом на Ватикан. На полке стояли деревянные фигурки католических святых.

Марк Загурский выглядел вполне ожидаемо. Типичный католический священник — высокий, поджарый, коротко стриженный, с породистым удлиненным лицом и внимательными глазами. Одет в черную сутану с белым подворотничком. В общем, смотрелся стильно и убедительно. Улыбнулся стандартной улыбкой на сто баксов. Поднялся из-за стола и протянул мне руку.

Я пожал жесткую сильную ладонь, продемонстрировал удостоверение и представился:

— Главное управление по противодействию экстремизму, майор Никитин.