Римо повернулся и пошел назад, по направлению к гостинице. Но не прошел он и нескольких шагов, как услышал за собой какой то выкрик, и вся компания двинулась за ним следом.

Когда один из парней приблизился настолько, что Римо ощутил на своем затылке тяжелое дыхание, он ухватил его за губы, рванул вперед и, перебросив через себя изогнувшееся тело, прошелся по нему, едва позвоночник упавшего коснулся земли. Хруст, треск – и все. Безжизненное тело превратилось в мешок с костями. Когда на следующий день дворники нашли его, оказалось, что бедра и плечи отсечены от позвоночника.

Тотчас же к спине Римо потянулись с ножами. Слегка пританцовывая, не останавливаясь и не меняя направления, он продолжал идти к отелю.

Когда один из обладателей ножей оказался достаточно близко, Римо взял его за руку и отразил удар другого ножа. Сделал он это очень просто: с треском всадил первый нож в мозг второго нападавшего, вследствие чего нацеленное ему в живот лезвие неожиданно изменило направление и перестало угрожать его жизни.

Римо шел к отелю, все еще держа в руке кисть первого нападающего. Тут на него набросился еще один. Это был Цезарь. Взглянув в лицо, он понял, что совершил большую ошибку, встав между Римо и его отелем, и лучше бы ему убраться с дороги, но его решение чуточку запоздало.

Придет время, и город Денвер оплатит похороны Цезаря, как оплатил когда то его появление на свет, его жилище, его питание и обучение (в процессе которого он и ему подобные научились называть оказываемую поддержку угнетением, не чувствуя себя, однако, угнетенными настолько, чтобы искать работу), но в эту критическую минуту город ему не помог: Цезарь оказался на расстоянии вытянутой руки от этого безумного гринго. Один на один. Даже без работника социального обеспечения. На этом все кончилось. Цезаря не стало.

Чико, у которого «одолжили» кисть, завыл и потребовал свою руку обратно. Римо, не глядя, бросил ее через плечо. Она упала прямо парню в колени.

Вернувшись в гостиницу, Римо постучался в дверь комнаты, откуда ему не отвечали вот уже несколько дней.

– Папочка! – позвал он. – Я нашел вершину: я всегда был тем, что я есть теперь. Неведению пришел конец.

На этот раз он услышал ответ:

– Хорошо. Значит, мы готовы, и нас найдут.

Чиун твердил эти слова неделями, а Римо его не понимал. Теперь он понял, что имел в виду Чиун, говоря, что их найдут. И кто найдет.

– Я понимаю, папочка, – сказал он.

– Эй вы, там, заткните глотки, а не то я сделаю это сам! – раздался сердитый вопль из комнаты рядом.

И поскольку говорить больше было не о чем, Римо пошел к себе и лег спать, придя к заключению, что на вершину либо взбираются, либо падают с нее, но отдохнуть на ней не удастся.

Глава третья

Первое, на что обратил внимание доктор Равелштейн: значки у этих парней были перевернуты вверх ногами. Кроме того, если эти двое в аккуратных серых костюмах действительно из ФБР, то почему значки у них приколоты прямо в бумажниках? И опять же… Однажды доктор Равелштейн имел дело с агентом ФБР, проводившим у них проверку. Помнится, у того был не значок, а удостоверение. Впрочем, не суть важно.

– Я не могу разобраться, что это у вас за значки, – сказал доктор Равелштейн. Он жутко устал.

Часы показывали половину четвертого утра. Почти сутки он не отрывался от зеленоватой ленты терминала, соединенного с одним из компьютеров Мичиганского университета. Усталый пятидесятилетний человек, не спавший ночь, вряд ли сможет отличить показанные ему значки от нарезанного салями, подумал он. Но почему у него так болят глаза? Доктор Марвин Равелштейн, ведущий в университете курс машиностроения, вдруг понял, что на нем нет очков. Наверное, он снял и положил их куда то, когда услышал, как отворяется дверь в лабораторию.