После сделанного в галерее открытия он стал спускаться все глубже, пробираясь по трубопроводам и тоннелям все ниже и ниже, надеясь отыскать безопасное убежище. Но им двигала не трусость — это было бы анафемой для Астартес. Пожиратель Миров просто был не способен испытывать чувство страха. Нет, это была лишь потребность сосредоточиться, составить план, чтобы его действия не прошли незамеченными, причинив минимальный ущерб, что было бы бесполезной жертвой. Сквозь огонь и жару он шел джунглями стальных сооружений мимо гудящих двигателей и колоссальных связок кабелей, таких толстых, что их пришлось бы рубить цепным топором. И в этом промышленном аду он нашел себе убежище.

На одной из нижних палуб он наткнулся на скелет. Часть костей была стерта в порошок рабочими поршнями, но часть так и осталась нетронутой. Это был забытый всеми свидетель рождения «Яростной бездны», то ли угодивший в двигатель, то ли просто заблудившийся и оставленный умирать от голода и жажды в запутанных лабиринтах корабельного чрева.

За время своего бегства Скраал многое повидал. Темнота играла его воображением, и в этом ей помогали постоянная жара и непрекращающийся гул машин. Сверкающие глаза таращились из мрака на Пожирателя Миров, а потом вдруг бесследно прятались в стену. Перед ним открывался обширный вид с теряющимися в темноте границами: целое поле окровавленных ребер, дворцы из костей, горы хрящей и сухожилий и лабиринты, высеченные в сплошной массе сокращающихся мускулов. В реках крови танцевали силуэты гуманоидов, и весь этот мир поднимался и опускался в такт древнему дыханию.

Но затем все исчезало, сменившись темнотой, и Скраал двигался дальше.

Здесь, в этом жарком чреве, он позволил себе сделать передышку.

Возможно, он провел в одиночестве уже несколько дней, прислушиваясь к толчкам и покачиваниям судна, перебирая мысли и укрепляя решимость, чтобы не сойти с ума. На такой глубине Скраал не мог перехватывать вокс-сообщения и не слышал за своей спиной шагов охранников, так что даже не знал, продолжается ли на него охота или нет.

Скраал устроился в техническом подполе, достаточно просторном, чтобы, кроме связок кабелей и труб, вместить его облаченное в доспехи тело. Спустя какое-то время Пожиратель Миров очнулся. Остановив работу каталептического узла, позволявшего ему погружаться в подобие активного сна, Скраал заметил маячившую за трубами тень. Он был не один.

Рабочие хоть и нечасто, но появлялись в этих местах. Скраал не раз с отвращением слушал заунывные песни обслуживающих корабль бригад. Жалкие твари! Каждый раз он с трудом удерживался, чтобы не выскочить из своего убежища и не перебить их всех до последнего. Но тогда поднялся бы шум и охота началась бы снова. А ему необходимо было подумать и спланировать следующий шаг. В отличие от сынов Жиллимана и Дорна Скраал не обладал тактическим предвидением, а был настоящим орудием войны, простым и эффективным. А теперь от него требовалась военная хитрость, и на это нужно было время. Сначала выжить, потом провести диверсию.

С появлением тени его доктрина рассыпалась. Это был явно не рабочий; он не пел, не вздыхал и не стонал. Он двигался молча. Это был кто-то другой, его тяжелые шаги отдавались гулом в металле, и этот кто-то искал его. Скраал выбрался из ниши, отступил в темноту, не спуская глаз с тени, и снова углубился в недра «Яростной бездны».

— Они преследуют нас по пятам, мой лорд! — возмущенно воскликнул Рескиил, просматривавший донесения навигатора Эстемии, зажатые в латной перчатке.

Тот факт, что «Гневный» продолжает погоню в варпе, ничуть не встревожил Задкиила, и он продолжал разглядывать каракули на стене каюты, служившей пристанищем одному из членов астропатического хора.

В этом спартанском помещении не было ничего примечательного. Узкая койка для отдыха и небольшой пюпитр для письма. Главным принципом здесь считалась функциональность.